Полка. О главных книгах русской литературы

Маяковский создаёт новаторский язык, совершает революцию в метрике, вводит множество неологизмов: старый словарь уже мал для нового человека, не отвечает духу бунтарства. «Облако в штанах» изобилует сниженной лексикой, вульгаризмами, жаргоном. Здесь множество примет современности — рекламных объявлений, газетных новостей: поэт начинает говорить языком улицы — или, вернее, дает улице свой голос. Метафоры неожиданны, провокативны, разнообразны, а в грубости и просторечии выражается художественный нигилизм, ниспровержение канонов. Той же цели служат ассонансные рифмы[1722], чередование разных стихотворных размеров, отказ от прописных букв в начале строк и графическое дробление текста, подчеркивающее не размер, а ритм.

Владимир Маяковский. Рулетка. 1915 год[1723]

Что на неё повлияло?

В рецензиях на поэму довольно часто упоминали американского поэта Уолта Уитмена, на которого якобы ориентировался Маяковский. Так, критик Василий Львов-Рогачевский в книге «Имажинизм и его образоносцы» писал о Маяковском: «Этому бойцу, выросшему на стихах и ритмах Уитмена, сродни душа города». Сергей Буданцев также проводил параллель между Маяковским и Уитменом: «Такая фраза: „Я весь из мяса“ — приводит на память Уолта Уитмена: „Я — Уитмен, я — космос, я — сын Мангатана, я из мяса“»[1724]. Чуковский вспоминал, что американский поэт действительно произвёл на Маяковского сильное впечатление: «Как известно, и Владимир Маяковский в начале своей литературной работы творчески воспринял и пережил поэзию „Листьев травы“. Его главным образом интересовала роль Уитмена как разрушителя старозаветных литературных традиций, проклинаемого „многоголовой вошью“ мещанства». При этом «Маяковский никогда не был подражателем Уитмена, никогда Уитмен не влиял на него так неотразимо и сильно, как Байрон на Мицкевича или Гоголь на раннего Достоевского. Маяковский уже к двадцатидвухлетнему возрасту сложился в самобытного поэта — со своей собственной темой, со своим собственным голосом»[1725].

Велимир Хлебников. 1920 год.

Поэзия Хлебникова ощутимо повлияла на «Облако в штанах», «Облако», в свою очередь, оказало влияние и на дальнейшее творчество Хлебникова[1726]

На поэтику «Облака в штанах» мог повлиять и Хлебников. Коллега Маяковского по футуризму Кручёных не одобрил первое издание «Облака в штанах», а насчёт второй публикации без купюр высказался ещё более резко, иронично заметив, что Маяковский «с одной стороны, дописался „до пожаров сердца“… а с другой стороны — до влажного Хлебникова: любёнки, любята, небье лицо» и что «надо его футурнуть»[1727]. Хлебниковское влияние ощутимо в неологизмах Маяковского: новые оттенки смысла возникают, когда к основе слова присоединяются различные суффиксы (например, «миллионы огромных чистых любовей / и миллион миллионов маленьких грязных любят»). При этом исследователи считают, что и «Облако в штанах», в свою очередь, повлияло на дальнейшее творчество Хлебникова[1728].

Как она была опубликована?

Впервые отрывки из поэмы были опубликованы в альманахе «Стрелец. Сборник первый» в феврале 1915 года. 20 февраля Маяковский читал фрагменты из «Облака» (тогда называвшегося «Тринадцатый апостол») на вечере в артистическом подвале «Бродячая собака».

В июле того же года Маяковский познакомился с Эльзой Каган (Триоле), Лилей и Осипом Бриками. Эта встреча, которую Маяковский называл «радостнейшей датой»[1729], непосредственно повлияла на судьбу «Облака в штанах». В своих воспоминаниях Лиля Брик описывала оглушительное впечатление, которое произвела поэма на слушателей в тот вечер: «Маяковский ни разу не переменил позы. Ни на кого не взглянул. Он жаловался, негодовал, издевался, требовал, впадал в истерику, делал паузы между частями. ‹…› Первый пришёл в себя Осип Максимович. Он не представлял себе! Думать не мог! Это лучше всего, что он знает в поэзии!.. Маяковский — величайший поэт, даже если ничего больше не напишет»[1730]. Узнав, что произведение до сих пор не опубликовано полностью, Осип Брик выступил как меценат и первый издатель поэмы, вышедшей под маркой типографии товарищества «Грамотность».

В первом издании (сентябрь 1915 года) авторский замысел «Облака в штанах» был нарушен из-за вмешательства цензуры. Все провокационные места были изъяты из текста. Лиля Брик вспоминала: «Мы знали „Облако“ наизусть, корректуры ждали, как свидания, запрещённые места вписывали от руки. Я была влюблена в оранжевую обложку, в шрифт, в посвящение и переплела свой экземпляр у самого лучшего переплётчика в самый дорогой кожаный переплёт с золотым тиснением, на ослепительно белой муаровой подкладке. Такого с Маяковским ещё не бывало, и он радовался безмерно»[1731].

Как её приняли?