Полковник Империи (СИ)

Максим встал и нервно вышагивая прошелся по кабинету. Подошел к столу. Покопался в картах. Достал ту, что отражала всю Европу с обозначением текущей линии фронтов. С минуту в нее всматривался, а потом начал напевать едва слышно песню Феанор, группы Эпидемия. Она почему-то всплыла в голове, и сама попросилась на язык. Тихо-тихо так. Едва различимым шепотом:

— Таков твой дух — одно из двух: или умереть, землю новую узреть, или медленно истлеть…

— Вы что-то сказали? — Подался вперед один из офицеров, что изучал документы коменданта в том же кабинете.

— Ты ненавидел край, что для любого рай, — чуть повысив голос, чтобы этот офицер нормально услышал слова. — В твоей душе есть свет, но ей покоя нет. Ты верил, что Мелькор так любит Валинор, но слышал только ложь — она как в спину нож. Кровавым был исход, природа слезы льет, но нолдоров челны вперед устремлены…

— Максим Иванович, о ком вы?

— О судьбе одного древнего эльфийского героя. Что? Вы не знаете, кто такие эльфы? Это подобный людям народ, живший на земле в незапамятные времена. Память о них почти что ушла в небытие. Лишь редкие народы хранят ее. Те же ирландцы, помнящие, что когда-то давно именно эльфы правили их землями. Они, правда, зовут их альвами или старшим народом.

— Я читал про альвов, — оживился один из офицеров. — Но… это же сказки. Древние легенды.

— В любой сказке лишь доля сказки… — мягко улыбнувшись, произнес Максима. — Феанор был старшим и любимым сыном Финвэ — верховного короля нолдор, как именовали себя высшие эльфы. Это было так давно… Он умер, но нет у него ни могилы, ни гробницы, ибо столь пламенным был его дух, что едва он отлетел, как тело Феанора осыпалось золой и потом и вовсе развеялось как дым. Подобных ему никогда больше не появлялось, а дух его никогда не покидал чертогов Мандоса. Во всяком случае, так считается.

— Чертоги Мандоса? Что это?

— Рай… загробный мир. Эльфы по праву первородных могли по своему усмотрению покидать его и возрождаться. Мда… — произнес Максим и словно завис, погруженный в свои мысли.

— Максим Иванович, а где вы об этом прочитали? Это очень интересно.

— Боюсь, друг мой, найти сведения о тех временах будет непросто, — печально ответил наш герой. Толкиен ведь еще не написал своего романа. И даже не приступил к работам над ним. И, как следствие, не появилось никакого производного контента. Но говорить своим людям, что эти книги еще не придумали было глупо. Вот он и решил сделать «умное лицо». Чуть-чуть помедлил. Снова глянул на карту и едва заметной усмешкой тихо произнес: — Вы же знаете, у меня была частичная потеря памяти. Из той, старой жизни, я мало что помню.

— А что с ними стало? — Поинтересовался все тот же офицер.

— С кем?

— С эльфами.

— Как что? Они умерли. Как и полагается добропорядочным живым существам. Хотя, бывает, некоторые шалят.

— Но вы же сказали, что они могут по своему усмотрению покидать загробный мир и возрождаться.

— Так и есть. Могут. Но я не сказал, что они этого хотят… и что возродятся они обязательно эльфами. Времена эльфов прошли. Магия ушла из этого мира. И, даже возродившись, они не смогут, как и в былые времена, жить столь, сколько пожелают, сохраняя юность, силу и здоровье. Они будут стареть. Медленней, чем люди, но стареть. Их будут поражать болезни. Зачем им такая жизнь? Намного приятнее жить грезами о тех дня, когда магия еще струилась по земле и даровала им благословение Илуватора.

— Илуватор? А кто это?

— Одно из имен творца. Так его звали эльфы. — Произнес Максим смотря в глаза своему офицеру, столь легко увлекшегося той чушью, что он нес. И вдруг испытал дурацкое желание пошутить. Снова. Как с тем вороном. Поэтому, улыбнувшись, он взял мел и, подойдя к стене, начертал на ней те самые эльфийские руны, что красовались на кольце Всевластья.

У него был роман как-то с одной девочкой, что бредила всей этой чушь. Секс славный, но жить с нею он не смог. Слишком уж разные были те планеты, в которых витали их грезы и мечты. Имени ее уже не помнил. Лица. Тела. А часть того бреда, что она ему рассказывала — крепко отложилась в памяти. В том числе и узор кольца Всевластия. Поэтому, может быть и не с полной точностью, но очень близко к оригиналу он его легко мог изобразить.

Вот и сейчас. Закончил писать эти четыре строки вязи. Отошел на несколько шагов назад. И довольно крякнув, вокализовал их:

— Ash nazg durbatul^uk, Ash nazg gimbatul, Ash nazg thrakatul^uk, Agh burzum-ishi krimpatul.

А потом, после небольшой паузы, добавил.

— Когда-то эти слова перевернули мир. Сейчас же — пустой звук.

Кар!

Раздалось от окна.

Максим обернулся и увидел на подоконнике распахнутого настежь окна ворона. Очень похожего на того, что был там, в поле. Он сидел там и наблюдал за действиями нашего героя.

Офицеры перекрестились.

Захлопали крылья. И рядом сел второй ворон.