Полковник Коршунов

Жеребец вынес Коршунова и скакал прямо вперед по долине. Коршунов оглянулся и снова увидел с обеих сторон фигуры скачущих красноармейцев. Впереди убегали басмачи. Они поворачивали лошадей и гнали к ущелью. Пограничники настигали их. Коршунов видел, как красноармеец подскакал к басмачу, басмач выстрелил, промахнулся, красноармеец коротко махнул шашкой, и басмач упал на шею своей лошади. Красноармеец несся дальше. Другой басмач остановился, и бросив ружье, поднял вверх руки, и красноармеец пролетел мимо него, в воздухе махнув клинком. Басмачи сдавались. Только горсточка, ничтожная часть банды успела уйти в ущелье.

Коршунов сдержал своего жеребца и шагом поехал обратно, к середине долины.

Спешившиеся пограничники с винтовками наперевес окружали толпу басмачей. Иванов, командир взвода, обходил басмачей и обыскивал, отбирая у них оружие. Сваленные в кучу, лежали рядом старинные мултуки* и английские винтовки, клычи и маузеры. Со всех сторон долины небольшими группами съезжались пограничники, ведя пленных. Лошади шли очень медленно, низко опустив головы. Усталые люди сонно покачивались в седлах. У победителей был почти такой же измученный вид, как у побежденных.

_______________

* М у л т у к - ружье.

Пленные басмачи садились на корточки, прямо на землю. Они молчали. Раненым пограничники давали бинты. Среди пограничников тоже были раненые. Суббота перевязывал руку молодому красноармейцу. У самого Субботы была завязана голова.

Проезжая мимо, Коршунов спросил:

- Сильно, товарищ Суббота?

- Да нет же, - улыбнулся Суббота. Лицо его было перепачкано, кровь засохла на скулах.

Коршунов подъехал к Иванову.

- Товарищ командир... - начал Иванов.

- Где Лобов? - перебил Коршунов.

Иванов молчал.

- Где Лобов? - Коршунов оглядывался по сторонам.

- Товарищ командир, товарищ Лобов...

Коршунов вдруг почувствовал такую усталость, что испугался, сможет ли сам слезть с лошади. С трудом он вынул ногу из стремени; напрягая все силы, приподнялся и тяжело, почти падая, опустился на землю.

- Где он лежит, товарищ Иванов? - сказал Коршунов и сам не узнал своего голоса.

5

Убитых пограничников было трое: красноармеец Петров Николай; красноармеец Охрименко Степан; помкомандира мангруппы* Лобов Степан.

_______________

* Маневренная группа.

Три тела лежали рядом на склоне холма.

Лобов лежал посредине. Его голова была повернута направо, и левая щека лежала на камне. Он был без шапки. На затылке волосы слипались от крови. Лицо Лобова было спокойно.

Коршунов нагнулся и притронулся к правой руке Лобова. Рука была сжата в кулак. Рука была совсем холодная и показалась Коршунову странно твердой, словно каменной.

Коршунов выпрямился и, кутаясь в бурку, быстро пошел прочь. Не оборачиваясь, он сказал Иванову:

- Документы и вещи убитых соберете и передадите мне.

Он думал о Лобове. Никак не укладывалось в сознании, что нет больше Степана Лобова. Нужно заставить себя привыкнуть к тому, что Лобов убит.

А он еще хотел выругать Лобова за нарушение приказания, за атаку... Нет Степана. Убит Степан.

Коршунов направился к тому месту, где сидели пленные басмачи. Шашка путалась в ногах. Он короче подтянул ремень и придержал шашку. Нога болела. Коршунов сильно хромал.

Басмачи встали, когда он подошел. Коршунов сел на землю, и басмачи тоже сели. Подошел Иванов, передал Коршунову пачку документов и доложил об отданных приказаниях. Все было в порядке. Дозоры расставлены, лошадям дан корм. Бойцы раскладывали костры. В долине отряд оставался на ночь.

Сверху в пачке документов лежала красная книжечка - партийный билет Степана Лобова.

Коршунов обернулся к басмачам:

- Кто из вас Аильчинов Асан?

Басмачи молчали.

- Курбаши пусть назовутся сами. - Коршунов говорил по-киргизски.

Басмачи молчали.

- Исакеев Кадрахун, Аильчинов Асан, Кулубеков Джамболот, - Коршунов медленно называл имена вожаков банды. Глухая злоба росла в нем. Чтобы сдержаться, он нарочно сильно двинул больной ногой и сморщился от боли.

Басмачи молчали. Вдруг из-за спин сидящих впереди встал киргиз в изодранном халате, без шапки, с завязанной головой. Ему было лет двадцать пять. Красивое круглое лицо его было обезображено: у него не было левого глаза, и левую щеку пересекал широкий шрам.

Часовой пограничник поднял винтовку и придвинулся к нему.

- Оставьте, - сказал Коршунов. - Пусть говорит, - и прибавил по-киргизски: - Выходи вперед и говори, джигит.

Киргиз, ни на кого не глядя, подошел к Коршунову и заговорил. Он выкрикивал короткие, отрывистые фразы: