Полководец

Шведы не заставили себя долго ждать. Приблизившись на полсотни саженей, они выстрелили из всех трех носовых орудий, засыпав палубу картечью. Но, по счастью, огонь не был столь уж губительным. Казаки успели укрыться и залечь. А вот когда они открыли ответную ружейную пальбу, тут уж пришлось шведам прятаться. Правда, решимости идти на абордаж у них не убавилось.

У Карпова не было возможности вооружить винтовками еще и моряков. Учитывая качку и то, что если уж доходит до стрелкового оружия, то лишь при абордажах, он решил, что гладкоствольные карабины для них куда предпочтительней.

Исполнены они были все же по схеме казенного заряжания с табакерочным затвором и запасом снаряженных патронов. Выделаны с особым тщанием: пуля входила в ствол плотно, а не болталась, как дерьмо в проруби. Отсюда и увеличившаяся до двухсот шагов прицельная дальность. А еще довольно крупный калибр позволял использовать картечные заряды.

Досталось шведам от ружейного огня изрядно. И на подходе, и когда под треск сцепляющегося дерева и такелажа они уже были готовы пойти на абордаж. Ну а потом казаки с диким ревом сами бросились в атаку. И от того, что на ногах их оставалось меньше сотни, шведам легче не стало.

Едва разобравшись с командой одной галеры, пришлось тут же схватиться с другой, подошедшей с левого борта «Ласточки». И вот тут уж помянули добрым словом скорострельные карабины карповской выделки. Если бы не они… Хм. Вообще-то казаки настолько осатанели, что непременно вырезали бы и экипаж второй галеры. Иное дело, что обошлось бы им это слишком дорого, пусть они сейчас свои жизни в грош не ставили.

Сказали свое слово и каторжане. Содержание их на гребных галерах довольно специфично. Гребца нельзя слишком уж сковывать в движениях. И к веслу не прикуешь — попробуй потом втяни его вовнутрь, не расковав невольников. И ноги не обездвижишь, потому как ему нужно перемещаться во время гребли вместе с веслом. Приковывают только левую ногу, да и то пусть и короткой, но цепью. Имеющие относительную свободу каторжане сумели оказать казакам какую-никакую помощь.

— Агап! — высоко вздымая грудь и обтирая окровавленный клинок сабли о мундир мертвого солдата, позвал атаман.

— Нет его. На шпагу швед принял, паскуда, — устало отозвался командир абордажников.

— Твою мать. Тогда ты, Ерема. Отыщите ключи и освободите гребцов. Да поторапливайтесь.

— Сделаем.

— Петр!

— Тут я, — отозвался канонир.

— Пушки, я гляжу, у них одинаковые. Как такими пользоваться, не позабыл?

— А чего забывать. Пушка — она и есть пушка, — хмыкнул казак.

— Вот и славно. Нагружай людей припасами, и переносите на первую галеру.

— Понял, атаман.

— Ерема, с трупов кафтаны поснимайте. Да поторапливайтесь, времени нет совсем! — вновь озадачил абордажника атаман.

Освободили людей и перетащили припасы довольно быстро. Куда дольше провозились, пока расцепились с «Ласточкой». Вокруг все еще сновали шведы. Кое-где кипел бой.

Не забыли и сорвать с бортов бригантины пластыри. Поэтому едва отошли, как она начала крениться. А тут еще и рванул бочонок пороха на оставленной галере. Так, сцепившись, оба судна и пошли на дно.

— Ну что, атаман, еще кого прихватим? — когда уже отдалились от тонущих судов, весело спросил Ерема, встряхивая в руках снятый с трупа синий кафтан.

Не чистый, с кровавым пятном. Ну да чего теперь-то. Вздохнул и начал надевать на себя.

— Остынь, паря. Славно потрудились, пора и честь знать. Лишним на палубе не отсвечивать! — повысив голос, начал раздавать приказы атаман. — Казаки, напяливайте на себя шведские кафтаны. Уходим. Да глядим по сторонам, если приметим наших — подбираем.

— Не уйдем, атаман, — с сомнением произнес Ерема.

— Уйдем. У нас две смены гребцов. У шведов люди заморенные. Уйдем. Здесь нам делать нечего.

Подойдя к двери своего рабочего кабинета в кроме, Лиза бросила взгляд на сопровождавших ее двух дюжих стрельцов. Те поняли правильно и, поотстав, замерли у стены. У дверей стоят еще двое, стационарный пост у ее рабочего места. Эти при приближении княгини, салютуя, взяли карабины на караул. Еще парочка постоянно дежурит снаружи, под окнами.

Вот так глянешь на нарядных стрельцов, и само собой возникает сравнение с оловянными солдатиками. А еще крепнет убеждение, что стрельцы эти иных способностей, кроме как нести дворцовые караулы да печатать шаг, не имеют.

Ошибочное мнение. Неискушенный наблюдатель приметит только то, как на утрамбованном стрелецкими сапогами плацу бравые вояки маршируют и старательно тянут подбородки. Ну и еще — что за казармами бельевые веревки никогда не пустуют, а какая-то часть стрельцов постоянно возится с мундирами, наводя красоту.

А вот занятий на закрытой тренировочной площадке уже никто не видит. Как не обращают внимания и на то, что стрельцы частенько пропадают на стрельбище, организованном за городом. Ну и не придают значения ежедневным утренним пробежкам по улицам города. В любую погоду за исключением воскресений. Просто потому, что к этому уже успели привыкнуть как к данности.