Полководцы кавказских войн

Первый же часовой, заметивший нападавших, сразу же выстрелил из ружья. Тревога в осажденном персидском гарнизоне прозвучала в ту ночь своевременно. Когда штурмующие пошли на приступ, их встретили со стены настоящий шквал ружейного огня и пушечные выстрелы в упор.

Главная по диспозиции штурмовая колонна, нацеленная на пробитую брешь, успеха в действиях не имела. Ее командир, бесстрашный майор Симонович, почти сразу же получил тяжелое ранение и выбыл из строя. Заменить такого решительного и боевого начальника оказалось просто некому, и атакующие не смогли проникнуть в брешь.

Другой штурмовой колонне повезло в начавшемся жарком бою — пехотинцы по лестницам взобрались на крепостную стену и завязали на ней рукопашный бой. Однако их смелость и

упорство натолкнулось на, казалось бы, неодолимую преграду. Сражавшимся штыками и прикладами русским солдатам казалось, что персов на стене вовсе не убывает, а, наоборот, прибавляется с каждой минутой.

Генерал-фельдмаршал, наблюдавший ход штурма и руководивший им, попытался развить наметившийся здесь успех. Гудович отправил резервные войска туда, где атакующие взошли на стены Эривани. Но случается совершенно непредвиденное: в том бою один за другим выбывают из строя почти все офицеры — и штурмовой колонны, и быстро подоспевшего на помощь резерва.

Упорный рукопашный бой на крепостной стене шел полночи. Видя, что сопротивление более многочисленного вражеского гарнизона не сломить и чтобы не понести еще больше потерь, Гудович с тяжелым сердцем приказал барабанщикам бить сигнал отбоя приступа.

Штурмующие войска сошли с крепостных стен и отступили от бреши. Она в ту щочь к началу приступа оказалась заделанной почти до самого верха. Последнее свидетельствовало, что персы все же неизвестно как проведали о намерениях противной стороны и, согнав большое число горожан-армян, сумели восстановить целостность крепостной ограды.

Утром в осадном лагере подсчитали понесенные потери. В ходе неудачного ночного штурма погибло и получило ранения 800 человек. Для небольшого отряда в 6 тысяч человек такие потери Смотрелись весьма чувствительно. Русские молчаливо смотрели, как ликующие персы на рассвете сбрасывали с эриванских стен обезглавленные тела русских солдат.

Взвесив все «за» и «против», военный совет осадных войск и главнокомандующий принимают решение: снять осаду Эриванской крепости и уйти на зимние квартиры в Грузию.

В осадный лагерь с берегов Аракса возвращаются заградительные отряды генерал-майоров Портнягина и Небольсина. За все время осады Эриванской крепости они не позволили шахским конным войскам подать помощь осажденным. Персидская конница, во множестве стоявшая на противоположном речном берегу, позволила русским беспрепятственно возвратиться к своим главным силам.

Обратный путь в Грузию оказался для русских войск чрезвычайно труден из-за стоявших в горах морозов и обильного снега. Это затрудняло движение по и без того труднопроходимой гор-

5 А В Шишов «Полководцы кавказских войн»

129

ной дороге. В отряде не хватало обозных лошадей и при подъемах часть грузов приходилось переносить людям. Солдаты и офицеры, большей частью не имевшие теплой одежды, мерзли, отогреваясь только у костров.

Уходящих с берегов Занги русских никто не преследовал. Как показали последующие события, у персидских войск и шахских военачальников в тот год пропало всякое желание сразиться с русскими еще раз. У всех в памяти было страшное поражение армии эрзерумского сераскира Юсуф-паши в сражении на реке Арпа-чай.

По пути из-под Эриванской крепости в Тифлис граф Гудович тяжело заболел и лишился зрения на один глаз. Годы его все же начали брать свое. Командовать кавказскими войсками и управлять обширным, очень беспокойным краем, держать в сохранности вечно тревожную государственную границу на Северном Кавказе и в Закавказье совсем пожилой генерал-фельдмаршал в полную силу уже не мог. В этом Иван Васильевич с полной ясностью отдавал себе отчет.

ОТСТАВКА. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ -

Еще в начале 1808 года кавказский наместник подал Государю прошение об отставке. На такое решение во многом повлияло и недоброжелательное отношение к Гудовичу военного министра) графа А.А. Аракчеева. Ответ на прошение последовал, однако, не скоро — только в марте следующего года. Монарх писал генерал-» фельдмаршалу графу И.В. Гудовичу:

«...Мне чувствительно весьма лишаться такого фельдмаршала,¹ как вы... Желание ваше хотя с прискорбием, но будет мною исполнено» . *

Император Александр I только после долгих раздумий дал монаршие согласие на увольнение заслуженного генерал-фельд-j маршала из русской армии. По такому случаю он одарил пол-¹ ководца собственным портретом, осыпанным бриллиантами, для* ношения на груди. Такая персональная Императорская награда' говорила прежде всего о государственных заслугах человека маличном доверии к нему Государя.

Дела главнокомандующего кавказскими войсками, Кавказской' укрепленной пограничной линии и прочие служебные обязанного