Полководцы Московского царства

Однако русские военачальники использовали эффект неожиданности. Острожский, занятый организацией штурма, явно не уследил за внешней обстановкой, возможно, пренебрег разведкой и в результате подвергся внезапному удару: «Передние воеводы… князь Федор Васильевич Оболенский и Иван Васильевич Ляцкий… пришед под литовское войско удариша… с трех сторон, да литовскому войску многих побиша, а иных многих… поимаша и к большим воеводам послаша. В то же время пришла весть И. В. Ляцко-му, что многие люди ляхове идут на помощь королеву войску. И Иван Васильевич с своими товарищи щед противу них, бьящеся с ними. И Божиею помощию воевод лядцких 4000 войска побита, а иных воевод их поимаша: Черкаса Хрептова и брата его Мисюря, да Ивана Зелепугина, и многих людей живых поймаша, и пушки у них и пищали взята и к большим воеводам их послаша».

Псковская первая летопись сохранила подробный рассказ об успешном рейде И. В. Ляцкого. Он узнал, что к литовцам от Бряславля («от Брясловля Красногородцкие волости»[136]) идет подмога во главе с неким паном Черкасом. К тому времени Ляцкий уже переправился через реку Великую «и через Синю реку». Быстрым маршем он подобрался к неприятельскому сикурсу.

Река Синяя протекает намного западнее Опочки, так что Ляцкому пришлось совершить дальний бросок в западном направлении. Литовцы «обсторожились на Ключищах»: заняли холм и построили там острожек, а русских пленников заперли в местном храме. Ляцкий велел блокировать литовский отряд со всех сторон и взять острог приступом. Литовцы долго сопротивлялись, но в конце концов сдали свое укрепление; Черкас заперся в «поповом доме», пытался продолжить бой, однако его людей порубили, а самого военачальника взяли живым вместе с последними его защитниками; русских пленников выпустили на волю. Таким образом, подмоги гетман не получил.

18 октября 1517 года Острожский отступил от Опочки, «видев своего войска падение и юже на нь победу и послышав великого государя Василия больших воевод». Русские легкие воеводы преследовали гетмана и били вдогон. Острожский бросил все воинское имущество, предназначенное для осады[137].

Иными словами, до генерального сражения дело еще не дошло, а Константин Острожский уже почувствовал, что операция проиграна, и отступил столь стремительно, что оставил русским богатые трофеи. Почему это произошло?

Обстановка вокруг литовской армии ухудшалась постепенно: крепость не сдавалась, с флангов и тыла на расположение осаждающих обрушивались удары русских «легких людей»; потери, таким образом, росли, а победа не приблизилась ни на шаг. Между тем погода портилась. По словам Герберштейна, литовцы совершили стратегическую ошибку: «Войско прибыло слишком поздно, и из-за такого опоздания, а также из-за таяния снега должно было торопиться назад». Противореча себе, в другом месте немецкий дипломат пишет, что польские войска «из-за зимы не могли долго оставаться в поле». В любом случае он признает, что широко задуманное наступление на российскую западную окраину завершилось «безрезультатно», и в качестве главной причины указывает на погоду, не благоприятствовавшую литовцам[138].

Что ж, возможно, климатический фактор и сыграл какую-то роль (хотя, стоит заметить, русские войска оперировали в тех же погодных условиях). Но все же главный фактор, заставивший Острожского признать поражение и скомандовать отход, — отнюдь не дожди с морозами. От Великих Лук передвинулось к северо-западу соединение князя А. В. Ростовского — те самые «великие воеводы», о которых «прослышал гетман». Не очень понятно, успел ли Александр Владимирович схлестнуться с литовцами. Если и так, то его полки всего лишь пощипали арьергард Острожского. Но все же участие их в победе — весьма серьезное; только оно не боевое, а иного рода. Об этом говорит рапорт полководца, отправленный им в Москву 24 октября 1517 года.

Князь А. В. Ростовский, главнокомандующий всей оборонительной операцией, доложил Василию III, что И. В. Ляцкий с князем Ф. В. Оболенским «и иными воеводами» литовцев «многих побили и не в одном месте, а иных людей переимали, да и воеводу у них поймали. И под Опочкой людей литовских з города побили многих, и литовского воеводу Сокола убили; а Костянтин Острожский пошел от Опочки в свою землю». Послание было отправлено из-под Вороноча, По данным псковского летописания, русские полки стояли за рекой Соротью в Изборщине («в Ызборщины»), а Сороть протекает именно в тех местах, где располагаются ныне городище и деревня Воронин, так что место новой позиции великолукской армии можно считать твердо определенным.