Полководцы Святой Руси

Ярослав Всеволодович, как видно, с досады, на время покинул новгородское княжение. Но скоро вернулся. Город как будто магнетически притягивал его, да и сам к нему тянулся: полюбить князя тут не могли очень долго — крутенек! — но чувствовали в нем инстинкт воителя, конкистадора. А значит, и хорошего защитника, и хорошего вождя для завоевательных действий. Севернее Новгородской республики простирались земли карельских и финских племен — идеальное поле для экспансии. И новгородская госпо́да одновременно со страхом и вожделением прирожденных политиков чуяла: для серьезного дела этот — в самый раз, этот — не подведёт, этот — настоящий большой игрок… а не как раньше.

В Ярославе Всеволодовиче новгородских времен действительно прорезался матерый большой игрок, то есть произошло то, чего ему, как политику, полководцу, да и просто личности, ранее не хватало.

У Господина Великого Новгорода в ту пору имелось много врагов: шведы, немцы, литва, чудь (эсты в первую очередь), финские племена, татары скоро появятся, а при дурном сложении обстоятельств противником может стать и какой-нибудь русский князь. Хотя бы и тот же Ярослав Всеволодович. Сегодня он храбро бьется с неприятелями новгородцев, а завтра, может быть, поссорится с республикой и запрет ей подвоз хлеба с южных земель: своего хлеба у новгородцев, как уже говорилось, маловато, и голод туго стянет горло прежних друзей… Но кто среди всех неприятелей Дома святой Софии опаснее прочих? И (что, с политической точки зрения, важнее) кого опасались более прочих?

Национальная память услужливо подсказывает: немцев, конечно же… все-таки очень велика ассоциация между борьбой Руси с немецким рыцарством и Великой Отечественной войной. Однако новгородцы, думается, ответили бы на этот вопрос иначе. Чаще всего, яростнее всего, непримиримее всего они дрались в XIII веке с литвой.

В 1224 году литва нанесла тяжелое поражение новгородскому воинству и полку города Русы.

А в 1226 году Ярослав Всеволодович разбил огромную литовскую рать, вторгшуюся на новгородские земли. Именно тогда он стал истинным героем для вечевой республики — несмотря на властный характер. Может быть, этот триумф надо вообще считать лучшим из свершений князя в сфере ведения войн.

Итак, новгородская летопись сообщает: «Той же зимы придоша литва, повоеваша около Торжку без числа, и не догоняша Торжку за 3 версты. Бяша бо их 7000. И гостей[20] биша многих, и Торопецкую волость всю поимаша». Пришлось спешно собирать коалиционное войско. Семь там было тысяч литовцев, меньше ли, больше ли, но в любом случае летописец отразил мнение, согласно которому на Русь вторглась огромная сила. Следовательно, и противопоставлять ей надо было силу не меньшую: «Князь же Ярослав и Владимир с сыном и с новоторжцы, княж двор, новгородцев мало, торопцяне с князем своим Давыдом, поидоша по них, а по новгородцы послаша. Они же, дошедше Русы, вспятишася». Итак, новгородское боярское ополчение на помощь не пришло, в боевых действиях участвовала лишь малая его часть. Бить захватчиков пришлось гораздо меньшей силой, чем планировал князь. Новгород переменчив душой — сегодня храбр и предприимчив, завтра нерешителен и ленив… «Князь же Ярослав сгони е[21] на Всвяте и наворопи на не. И тако, Божиею помочью и святыя София, отымаша весь полон, а самех избиша 2000, а прок их разбегошася. Ту же убиша князя Торопечского Давыда и Василя, меченошу Ярославля»[22]. На этот раз князь и догнал, и расправился — учел прежнюю неудачу, сделал необходимые выводы по тактике. Как видно, бой был серьезный. И если пересчитать живую силу неприятеля можно лишь на глазок (7000), то силу, скажем так, мертвую, подвергнуть счету гораздо легче. Вот она, валяется повсюду: считай, снимай сапоги, шапки, всё самое ценное. Пришли обогатиться? Уйдут в землю голыми. Две тысячи убитых в условиях Средневековья — это очень много. Гораздо больше, чем положит Александр Невский врагов на льду Чудского озера.

Летописец Суздальской земли, подчеркивая масштаб победы, одержанной Ярославом Всеволодовичем, добавляет к новгородскому рассказу о разгроме литвы новые подробности: стремительно двигаясь по зимним дорогам, литва «…поимаша множество зело хрестьян, и много зла створиша, воюя около Новагорода и около Торопча, Смоленска и до Полтеска; бе бо рать велика зело, какой же не было от начала миру. Слышав же то благоверный и христолюбивый князь Ярослав… сжалися зело о хрестьянех, поеха по них из Переяславля и постиже я у Всвята. Видевше же, литва, исполчишася противу им на озере, князь же Ярослав, помолився Богу, и поеха на нь. Сступившим же ши ся полком, побегоша погани… Князь же Ярослав, силою креста честнаго и молитвою святой Богородице и архангелом Михаилу и Гаврилу, гна по них, овых изби, а иных изыма, а полон весь отъя. И бысть радость велика по всем землем тем, освобоженным им от поганых, бысть мир потом на многа лета… Быша же тогда неделя сыропустная…»[23].