∀поллон против Олимпа

— Сегодня ближе к вечеру жрецы принесут вам весть, когда пифия сможет продолжить свои чудесные предсказания. Мы должны тщательно оценить скорость её выздоровления. Но предупрежу сразу: наберитесь терпения, славные греки, ибо яд был поистине силён.

Вскоре верховный жрец уже сидел у постели Ленки Афиногеновой. Пифия чувствовала себя почти великолепно.

— Ты заставила нас всех поволноваться, — покровительственно заявил Эпиметей.

— Да мне и самой как-то неспокойно было, — ответила Ленка. — Где эта женщина?

— Умерла. — Жрец взмахнул рукой, будто сметая эту проблему. — Греки ждут не дождутся, когда ты продолжишь своё служение.

Он выжидающе уставился на пифию.

К смерти гостьи студентка отнеслась с какой-то отстранённой прохладцей, чему, конечно, сама же и удивилась. Но следовало ответить на вопрос Эпиметея, и Ленка призадумалась. Ей, естественно, не нравилась роль предсказательницы. Тут бы и заявить, что дар пропал... Однако чувство самосохранения не рекомендовало делать столь резких ходов. Пожалуй, хватит небольшой отсрочки, а там видно будет.

— Я бы с радостью вернулась к прорицанию, — кротко заговорила пифия, — но пока слаба. Думаю, дня три — и я восстановлюсь полностью.

Этот ответ удовлетворил Эпиметея.

— Так тому и быть, а ты отдыхай, отдыхай... — сказал он и удалился, на прощание мазнув её каким-то уж слишком плотоядным взглядом.

Ленка испытала непреодолимое отвращение к этому человеку. Доверия он не вызывал априори, но после странных настроений, прочитанных девушкой на его лице вчера, следовало опасаться Эпиметея и ждать от него беды. В этом вопросе логика спелась с нюхом предсказательницы. А Ленка уже по-настоящему начала осваиваться в роли пифии, ведь её стали посещать настоящие прозрения. И, как ни странно, опыт бестелесного путешествия к Аполлону Ромашкину занимал студентку сильнее, чем вчерашний инцидент.

Она погрузилась в состояние сродни полудрёме и постаралась снова найти тайные пути к судьбе Ромашкина, но перестаралась, и... крепко заснула.

Эпиметей пребывал в приподнятом настроении, какое у него случалось, когда он удачно выступал перед толпой. Верховный жрец отлично понимал себя, и людей, но это ему не мешало. Толпа напитывала его особой энергией, ласкала его тщеславие и в дни его особо пламенных выступлений отлично жертвовала.

Зайдя в гостевую залу чуть позже полудня, Эпиметей узрел купца Тихона во всём его великолепии: статный кудрявый красавец, какие нравятся женщинам, попивал вино из кубка, картинно стоя у окна и глядя на Дельфы.

— Здравствуй, возлюбленный Фебом купец! — елейно начал Эпиметей.

Тихон обернулся и расплылся во вполне искренней улыбке:

— Приветствую тебя, верховный жрец, и прошу твоего благословения.

Эпиметей наспех соорудил осеняющий жест, и потекла беседа. Вместе с беседой потекло и вино, благо, в храмовых подвалах хранилось самое вкусное. Ничего не значащие вежливые формулы носились по зале, словно прекраснокрылые бабочки, собеседники были сказочно довольны друг другом. Постепенно верховный жрец стал подводить купца к сути его визита.

— Мы, слуги солнечного бога, всегда рады привечать тебя в нашей скромной обители, дражайший Тихон. Что же привело тебя, редкого гостя, под сень храма?

Купец развёл руками:

— Все мы люди, все мы слабы. Давно, думаю, не преклонял колено сребролукому Фебу. Средь нас, торговых людей, чаще принято почитать великолепного Гермеса, но жизнь не исчерпывается рынком, и я стараюсь чтить богов так, как должно праведному греку.

— Замечательнейшее стремление, достопочтенный Тихон! — подхватил Эпиметей. — Если бы все граждане нашей земли имели такое понимание жизни, Греция расцвела бы ещё сильнее под защитой олимпийцев!

— Что ж, я хочу принести Аполлону и его верным слугам дары, — сказал купец.

— Храм с великой благодарностью приветствует такое твоё желание, — церемонно ответил Эпиметей. — Мольбы к Фебу о тебе и твоих свершениях будут вознесены нами с особой радостью и страстью, будь в этом уверен.

— Моё к тебе доверие и почтение неизменно крепки, будь спокоен, славный Эпиметей. — Тихон дождался, пока хозяин разольёт вино по кубкам, и поднял свой. — Выпьем же во славу кифарета!

Жрец закусил виноградом, купец предпочёл сладкий финик.

— Об одном прошу тебя, — продолжил Тихон. — Мрачит моё чело одно странное опасение, будто против меня точат ножи неизвестные пока враги... То ли соперник появился, то ли прогневал я кого из богов...

«Ага, если собрать всех обманутых мужей, чьих жён ты развлекал, то продавец ножей озолотится», — злорадно подумал жрец, не забывая чинно и сочувственно кивать. Тихон приободрился и перешёл к сути, о которой Эпиметей давно догадался:

— Прояви ко мне сострадание, позволь спросить у вашей новой, но уже прославленной пифии о моей судьбе!

— О, это вопрос решённый! — Верховный жрец похлопал собеседника по колену. — Ты же наверняка знаешь, она чувствует себя великолепно и через три дня снова вернётся к предсказаниям, приходи и будет тебе пророчество.

Молодой купец затряс курчавой головой: