∀поллон против Олимпа

События неслись перед глазами Кирилла с впечатляющей скоростью, но всё же это были не века, а целые эпохи. Гиперион и Тейя дали миру Гелиоса, Селену и Эос. День и ночь обзавелись своими небесными телами. Титаны занялись терраформированием: проступили реки, отдельные моря, зазеленели поля и леса, появились животные. Кирилл пытался редактировать эту противоестественную «эволюцию по-эллински», но ничего не добился. Оказалось, что его личные соображения здесь не имеют приказной силы, мир просто извлекает из него нужные знания и воплощает. Он отчаянно желал хотя бы ускорить эту глобальную постановку, ведь сначала была надежда на освобождение после того, как занавес, наконец, скроет сцену размером в целый мир, а потом Кирилл мечтал о скорейшей развязке, даже если он станет ненужным и погибнет вместе со спектаклем. Ему не удавалось ничего — ни перескочить через события, ни подогнать вялых кляч своих мыслей. Ужасно, обидно, но студент продолжал висеть где-то внутри и вовне этой исполинской драмы, находясь совсем в ином времени, нежели её течение.

Появились циклопы и сторукие великаны, гневный Уран заключил их в недра Геи, стало ей тяжко носить в себе этих монстров, и она призвала титанов восстать против отца.

А как был низвергнут Уран? Его оскопил Кронос. Кирилл стал причиной и свидетелем и этого постыдного акта исторической драмы. Все лютые деяния богов парень принимал на свой счёт: не будь здесь его, не воплотились бы злые сверхъестественные существа, которых обманом свергали бы собственные отпрыски.

Воцарившийся Кронос получил от мстительницы-Нюкты «в подарок» Танатоса, Эриду, Апату, Немезиду и многих других носителей пороков или вершителей справедливости...

На каждое сильное движение души или природы приходится по своему богу.

Время царствования Кроноса иногда называют Золотым Веком, но никогда не было на земле столько ужасов, обманов, раздора и несчастий.

Здесь Ленка Афиногенова не выдержала и попросила Кирилла хотя бы чуть-чуть ужать рассказ. Он обиделся, но всё же счёл просьбу оправданной, и девушка в экспресс-режиме узнала, как Кронос повторил судьбу отца, будучи оскоплённым младшим сыном Зевсом, и как к власти в этом мире пришло третье поколение богов — олимпийцы.

Титаномахия, появление людей, дар Прометея, безумные преступления и расплата Тантала, деяния Геракла — всё это было упомянуто вскользь. Ленка и так прониклась масштабом пытки, которую вынес Кирилл. Она и парнем-то его мысленно не могла назвать — сколько он пережил тысячелетий в своём подвешенном положении?..

— И ты не мог пошевелиться? — спросила она.

— Нет. Умом понимал, что надо попытаться, но тело не чесалось, ничем не тяготилось, даже сердце ни разу не стукнуло, я был словно в застывшем кинокадре, зато всё вокруг продолжало двигаться.

— С ума сойти!

— Случались и такие периоды. Своеобразное помутнение сознания в эпохи безвременья.

Ленка заговорила не сразу:

— А как же ты... Почему ты сейчас двигаешься?

— Благодаря тебе, я полагаю, — улыбнулся «бог без имени» по имени Кирилл. — Когда вы с Аполлоном сюда попали, я словно начал просыпаться от долгого сна. Раньше мой персональный эллинский мир сам собой сбывался, будто спектакль. Ткалось полотно судьбы, струились нити, и тут ваше вторжение в ткань сущего произвело страшные изменения.

— Какие?

— Аполлон, ни черта не зная мифологию, ломает чреду событий. А ты, также обладая самостоятельной по отношению к этой реальности волей, производишь ещё более существенные изменения. Ты меняешь природу здешних людей, на ходу перекраиваешь привычный рисунок судьбы, станок мойр идёт вразнос. — Кирилл раскинул руки и потряс ими. — Это всё вот-вот разрушится.

— Из-за меня?!

— А кто царству Аида устроил Хиросиму с Нагасаки? Кстати, твой друг тоже открыл мощь русского мата. Он пишет похабные слова мелом.

Ленка невольно рассмеялась — совершенно несопоставимы масштабы судеб мира и короткий матерок, нацарапанный на каком-нибудь заборе, а тут гляди ж ты...

— Не представляю, что тут смешного, — пасмурно пробурчал Кирилл. — Всё построенное за долгие века, может рассыпаться из-за банальной ругани.

— И разве это не забавно? — не смолчала студентка.

— Повиси с моё... Когда ты впервые остановила время, я и освободился. Отмер и упал на землю. Ох, и натерпелся же я. И больно было.

— Ну, к моим ногам падали прямо с Олимпа, — похвасталась Ленка.

— Видел. Только я падал с куда большей высоты. Да не в том соль. За эти дни я выяснил одну действительно забавную деталь: моё присутствие здесь по-прежнему пассивно. Меня не видят, не слышат, я не могу ничего взять, подставить ножку, отвесить пинка... Меня тут словно нет! Всё, что я могу — создавать какие-то иллюзии для себя. Ну, и для тебя.

Ленка подсела к нему поближе, дотронулась до плеча.

— Видишь, ты реален.

Кирилл положил ладонь на Ленкину руку, благодарно пожал её пальцы. И куда деваться, глаза встретились, проскочила незримая искра. Нет, это была не любовь, просто девушке стало жаль этого парня удивительной судьбы, а Кирилл так много эпох никому... ну, не жал руку.

XXXVI