Полмира

— Там так много маленьких стран, что нужен ученый, чтобы в них разобраться! — Зазвенел смех его придворных, и Колючка почувствовала сильнейший позыв врезать по их лицам. — Хотел бы я, чтобы была возможность почтить каждого просителя аудиенцией, но вы должны понимать, что сейчас трудное время.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость.

— Так много врагов нужно укротить, и так много друзей нужно убедить. Стольким союзам нужно уделить внимание, и некоторые… менее важны, чем другие, не подразумевая никакого неуважения. — Его ослепительная улыбка источала неуважение, как старый сыр источает вонь.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость.

— Императрица Виалина женщина не… — он указал на Колючку, словно на малообещающую лошадь в своей конюшне, — такого типа. Она несколько более… девушка. Впечатлительная. Невинная. Ей еще столько нужно узнать о том, как все происходит на самом деле. Вы же понимаете, я должен быть осторожен. Вы же понимаете, вы должны быть терпеливы. Для такого многочисленного и разнообразного народа, как наш, переход от одного правителя к другому, это всегда… сложный переход. Но я пошлю за вами в свое время.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость. Могу я спросить когда?

Герцог отмахнулся цветистым жестом своих длинных пальцев.

— В свое время, Отец… э…

— Ярви, — прошипела Мать Скаер.

Колючка не была дипломатом, но у нее сложилось стойкое впечатление, что «в свое время» означает «никогда».

Мать Скаер ожидала их в украшенном статуями коридоре снаружи с двумя своими воинами — сердитым ванстером и огромным нижеземцем, с лицом, похожим на каменную плиту. Колючка была в мрачном настроении и тут же ощетинилась, но ни один из них не смутился от ее взглядов.

Как и их госпожа.

— Удивлена видеть вас здесь, Отец Ярви.

— Как и я вас, Мать Скаер. — Хотя ни один из них не выглядел удивленным ни на миг. — Мы оба оказались за полмира от тех мест, где должны быть. Я думал, вы будете подле своего короля, Гром-гил-Горма. Он нуждается в вас, чтобы вы говорили за Отца Мира, прежде чем Мать Война втянет его в разрушительные действия против Гетланда.

Взгляд Матери Скаер стал еще холоднее, если только это было возможно.

— Я была бы с ним, если бы Праматерь Вексен не избрала меня для этой миссии.

— Высокая честь. — Легчайший изгиб уголка рта Ярви подсказывал, что это был скорее приговор изгнания, и они оба это знали. — Должно быть, вы по-настоящему угодили Праматери Вексен, чтобы заслужить это. Вы встали на защиту своей страны? На защиту своего короля и его народа, как и подобает министру?

— Когда я приношу клятву, я ее держу, — отрезала Скаер. — Верный министр направляется туда, куда попросит праматерь.

— Как верный раб.

— Вы в этом эксперт. Ваша шея все еще саднит?

Улыбка Ярви от этого напряглась.

— Шрамы неплохо зажили.

— Неужели? — Скаер наклонилась ближе, изогнув губы. — Если бы я была вами, то вернулась бы к Расшатанному морю, пока вы не заработали новых. — Она шмыгнула мимо них, а Колючка и ванстер обменялись еще одним долгим сердитым взглядом, прежде чем он зашагал прочь.

— От нее одни неприятности, — прошептала Колючка, когда они ушли из пределов слышимости.

— Да.

— И она близка к герцогу.

— Да.

— И ее послали сюда раньше нас.

— Да.

— Так… Праматерь Вексен догадалась, что вы будете делать задолго до того, как вы это сделали.

— Да.

У меня есть чувство, что таким образом мы аудиенции не добьемся.

Ярви кисло посмотрел на нее.

— Вот видишь? В конце концов ты стала дипломатом.

Старые друзья

Боги, она стала быстрой. Бренд теперь был вдвое лучшим бойцом лишь оттого, что постоянно сражался с ней, но с каждым днем он все меньше был ей ровней. Он чувствовал себя с ней как неуклюжий боров, всегда на три шага позади. В одиночку у него теперь вообще не было шансов, какой бы ни была площадка. Даже с двумя товарищами рядом ему казалось, что сил не хватает. Все меньше и меньше она отсиживалась в обороне, все больше и больше она становилась охотником, а они беспомощными жертвами.

— Колл, — крикнул Бренд, мотнув головой, — зайди слева. — Они начали расходиться по внутреннему дворику полуразрушенного особняка, который Ярви нашел для них, пытаясь поймать ее в ловушку, искушая прорехами между ними. — Досдувой, давай…

Слишком поздно он понял, что Колючка заманила здоровяка в освещенный угол дворика, и Досдувой съежился, когда Мать Солнце внезапно ударила ему в глаза.

Колючка напала на него как молния, мощным ударом топора по щиту заставила пошатнуться, несмотря на его размер, сунула меч под кромкой и вколотила кончик в его выдающийся живот. Она со смехом крутанулась прочь, когда Бренд хлестнул воздух в том месте, где она была мигом раньше, убедившись, что один из шелушащихся столбов, окружавших дворик, был между ней и Коллом.

— О, Боже, — прохрипел Досдувой, сгибаясь пополам, вцепившись в живот.

— Многообещающе, — сказала Скифр, ходя вокруг них, сцепив руки за спиной. — Но не давай своему ветру сдуть себя. Относись к каждому бою, как к последнему. Каждого врага считай злейшим. Мудрый боец выглядит слабее, чем есть на самом деле, каким бы жалким ни был соперник.