Полмира

Но она плотно обернула плечи одеялом и посмотрела на свои босые ноги, скривив от отвращения рот.

— Я эгоистка.

— Ты… амбициозная. Мне это нравится.

— Я злюка.

— Ты забавная. Мне это тоже нравится.

Она тихонько потерла шрам на щеке.

— Я уродливая.

Гнев закипел в нем так жарко, что застал его врасплох.

— Да кто, черт возьми, тебе такое сказал? Потому что, во-первых, они неправы, и, во вторых, я выбью им зубы.

— Выбить я и сама могу. Это не проблема. Я не… ну, ты знаешь. — Она выпростала руку из-под одеяла и поскребла ногтями побритую сторону головы. — Я не такая, какой должна быть девушка. Или женщина. И никогда не была. Я не очень хороша в…

— В чем?

— В улыбках, или, не знаю, в шитье.

— Мне не надо ничего зашивать. — Он соскользнул со своего сундучка и встал перед ней на колени. Его тревоги поблекли. Раньше все каким-то образом рушилось, и больше он ничему разрушаться не позволит. Только не из-за недостатка усердия.

— Я хотел тебя еще с Первого из Городов. Даже раньше, наверное. — Он протянул свою руку и положил на ее руку, которая лежала на постели. Может это было неуклюже, но честно. — Просто не думал никогда, что получу тебя. — Он посмотрел ей в лицо, подбирая нужные слова. — От одного взгляда на тебя, от мысли, что ты меня хочешь, я начинаю чувствовать, словно… словно я победил.

— Завоевал то, что больше никому не надо, — пробормотала она.

— Да какое мне дело до того, что им надо? — сказал он, и тот гнев снова занимался в нем, из-за чего она подняла взгляд. — Если они настолько тупы, и не видят, что ты лучшая женщина на всем Расшатанном море, это моя удача, не так ли? — Он замолк, и почувствовал, что его лицо горит, и подумал, что он наверняка снова все разрушил.

— Это, наверное, самое приятное из всего, что мне когда-нибудь говорили. — Она потянулась и убрала волосы с его лица. Ее прикосновение было нежным, как перышко. Он и не думал, что она может быть такой нежной. — Хотя мне вообще никто не говорил ничего приятного, но все равно. — Одеяло соскользнуло с ее голого плеча, и Бренд положил на него руку, провел по боку и по спине, кожа шуршала о кожу, теплая, мягкая, ее глаза закрылись и…

Стук эхом раздался по дому. Кто-то стучал в переднюю дверь, и этот стук нельзя было проигнорировать. Бренд услышал, как отодвинулась задвижка, и забормотали голоса.

— Боги, — сказала Колючка, широко раскрыв глаза. — Это может быть моя мать.

Так быстро они не двигались с тех пор, как Конный Народ нападал на них по степи. Они хватали одежду, бросали друг другу, натягивали ее; он неуклюже возился со своим ремнем, и у него никак не получалось, потому что уголком глаза он смотрел, как она натягивает штаны на задницу.

— Бренд? — донесся голос его сестры.

Они оба замерли, он в одном сапоге, она босиком, а потом Бренд хрипло крикнул:

— А?

— Ты в порядке? — Голос Рин, поднимающейся по ступенькам.

— Ага!

— Ты один? — Прямо за дверью.

— Конечно! — Потом он понял, что она может войти, и продолжил виновато. — Как бы.

— Ты худший лжец во всем Гетланде. Колючка Бату с тобой?

Бренд вздрогнул.

— Как бы.

— Она там или ее там нет. Колючка Бату, ты черт возьми там?

— Как бы? — сказала Колючка в дверь тихим голосом.

Длинная пауза.

— Это был мастер Хуннан.

Имя определенно подействовало на Бренда так, словно ему в штаны вылили ведро холодной воды.

— Он сказал, что прилетел голубь с новостями о рейде у Халлеби. И поскольку все мужчины отправились на север сражаться, он собирает тех, что остались, чтобы отправиться и посмотреть. Тех, кто еще тренируется, кто был ранен и кто провалил испытание. Они встречаются на берегу.

— И он ждет меня? — крикнул Бренд дрожащим голосом.

— Он говорит, что ты нужен Гетланду. И еще, что для каждого мужчины, который исполняет свой долг, найдется место воина.

Место воина. Всегда есть брат у твоего плеча. Всегда есть, за что сражаться. Стоять в свете. И пепел старых мечтаний, который, казалось, угас уже много месяцев назад, теперь быстро разгорелся жарко и ярко. И так же быстро он принял решение.

— Я спускаюсь, — крикнул Бренд, его сердце внезапно сильно застучало, и он услышал шаги уходящей сестры.

— Ты собираешься идти с этим ублюдком? — спросила Колючка. — После всего, что он тебе сделал? После всего, что он сделал мне?

Бренд стащил одеяло с кровати.

— Не ради него. Ради Гетланда.

Она фыркнула.

— Ради себя.

— Ладно, ради себя. Разве я этого не заслуживаю?

Ее зубы ненадолго сжались.

— Я отметила, что меня он не позвал.

— А ты бы пошла за ним? — спросил он, складывая на одеяло немного вещей и связывая из него узел.

— Конечно пошла бы. И врезала бы ему по морде.

— Может поэтому он тебя и не позвал.

— Хуннан не позвал бы меня, даже если бы он горел, а я держала бы ведро воды. И никто из них не позвал бы. Воины Гетланда. Да это какая-то чертова шутка! Впрочем, не смешная. — Она замерла, наполовину натянув сапог. — Ты ведь так стремишься отправиться не потому, что хочешь сбежать от меня, а? Потому что если ты передумал насчет этого, лучше просто скажи. Полагаю, у нас было достаточно секретов…