Полная история Белого движения

Реальной властью обладали не местно избранные представители, а военный командир. Возможно, во время ожесточенного гражданского конфликта, когда линия фронта никогда не бывает слишком отдаленной, по-другому и быть не могло. Командиры корпусов действовали как военные губернаторы. Им помогали гражданские советы, в которых были представители управления финансов, юстиции, а также земледелия и землеустройства. Избранные главы земств подчинялись военным губернаторам. Такая схема взаимодействия еще больше подрывала независимость самоуправления, потому что генералы всегда оказывали бы давление на лидеров земств. Местная полиция и жандармерия подпадали под эксклюзивные полномочия военного губернатора.

Большинству крестьян не было дела до самоуправления. Их значительно больше интересовала защита от мародерствующих солдат и облегчение бремени реквизирования. 23 мая Врангель издал постановления о реквизировании. Эти постановления позволяли забирать продукты и запасы у крестьян в случае очевидной необходимости и с разрешения управления снабжений. Когда военная часть не могла купить необходимых припасов, ее командир должен был обратиться к сельскому старосте, который был обязан взять все необходимое у населения. Армия должна была заплатить за все по заранее установленным ценам. При отсутствии таких цен должна была быть создана комиссия, состоящая из представителей армии, управления снабжений и местного населения.

Возрожденное военно-юридическое управление выполняло необходимую работу по защите населения. В армии Деникина только военные командиры имели право инициировать судебное разбирательство против своих подчиненных. Эта система часто не работала, либо потому что сами командиры принимали участие в грабежах, либо потому что они решали не замечать противоправного поведения солдат. Чтобы разбираться с преступлениями солдат против населения, Деникин учредил военно-полевой трибунал. Эти институты могли рассматривать дела быстро, но их непредсказуемое функционирование и участие в них людей без юридического образования снижали уважение к закону.

19 апреля, всего через две недели после принятия командования Врангель уполномочил военно-юридическое управление начать судопроизводство. 27 апреля он учредил военно-юридические комиссии в четырех армейских корпусах и в крепостях. Позднее было создано несколько десятков комиссий, и каждая из дивизий получила такую. Комиссии подчинялись не местному командиру, а главному прокурору. В компетенцию этих комиссий входили все незаконные действия, совершенные солдатами против населения. Если приговор не подтверждался местным командиром, дело не бросали, а переводили в апелляционный суд.

Врангель еще больше усовершенствовал эту систему своим приказом от 20 июня, который требовал включения в комиссию двух представителей местного земства. Эти представители высказывали свои взгляды на виновность или невиновность обвиняемых, но не имели права голоса. Поскольку местные правительства еле-еле функционировали, эти комиссии часто были единственными правительственными учреждениями в деревнях. В этих условиях они все чаще брали на себя задачи, которые не были непосредственно связаны с отправлением правосудия. Например, выступали посредниками между армией и населением в таких вопросах, как реквизирование. Часто им приходилось работать в тяжелых обстоятельствах. Существовали моменты, когда бои разгорались так близко, что дело приходилось откладывать, пока солдаты и офицеры отправлялись сражаться.

Возможно, даже более важной, чем попытки создать работающее военно-юридическое управление, была готовность Врангеля осуществлять наказание. Он считал, что репутация Белой армии как шайки мародеров — одна из наиболее важных причин прошлых неудач. Он приказал командирам стрелять по грабителям без предупреждения и был готов отстранять и наказывать популярных офицеров, которые попустительствовали грабежам. Его активная борьба с мародерами была одним из наиболее важных достижений и до некоторой степени облегчила тяжелую жизнь крестьян.

Врангель сократил беззаконие, но не смог его искоренить. Представители крестьянства продолжали приходить в его кабинет и жаловаться на незаконное реквизирование и всю прочую несправедливость, от которой страдали. Даже в 1920 году у крестьян была веская причина называть армию не Добрармия (Добровольческая армия), а Грабармия (Грабящая армия).