Полная история регги: от истоков до наших дней

Одним из решающих катализаторов этого сдвига была огромная популярность Гарнетта Силка: в его скорбном голосе была как грубость стиля дэнсхолл, так и напевность великих соулменов прошлого, особенно когда он пел песни о любви или о религиозном рвении. Силк повлиял на всех своим потрясающим дебютным альбомом It’s Growing, выпущенным для Бобби Диджитала в 1992 году, а затем такими неотразимыми хитами, как Hello Mama Africa для лейбла Star Trail Ричарда Белла, преданно-религиозными Fill Us Up With Your Mercy и Lord Watch Over Our Shoulders, записанных для Джемми, а также Love Is the Answer для Steelie & Clevie. В 1994-м Гарнетт Силк заключил контракт с Atlantic на распространение его продукции за рубежом, но в разгар работы над альбомом для этой компании он и его мать трагически погибли в огне, который, как говорят, начался по причине того, что случайно выпущенная пуля ударила в баллон с пропаном. (Оружие Силку дал его адвокат для защиты от возможного нападения; певец с друзьями разбирались в устройстве пистолета на улице; после того как пуля попала в баллон с газом, баллон, стоявший на кухне, взорвался, и загорелся весь дом; Гарнетт Силк бросился в дом за матерью и погиб.)

It’s Growing на всех произвел неизгладимое впечатление – и ямайская музыка вошла в свою очередную новую фазу.

«Большинство артистов [к тому времени] полностью потеряло свой шарм, – говорит Тони Ребел о периоде дэнсхолла, предшествующему Ренессансу раста. – Никто не пел уже оригинальных песен, все перепевали то, что было в Америке. Когда пришел Гарнетт, мы им показали, что такое наши оригинальные песни, и люди снова стали возвращаться к основам, снова стали играть на живых инструментах. Это было время, когда люди захотели перемен, потому что они устали от разговоров о пистолетах, устали от порнографии [slackness] и снова хотели, чтобы зазвучал традиционный регги».

Глава 14 Подними голову! Возрождение раста и хардкорные герои в новом тысячелетии

«Компьютерная революция так взволновала многих людей, что они потеряли любовь к подлинным звукам… Наше творчество никогда не должно быть разрушено компьютером, но мы можем использовать компьютер для нашего творчества и придумать звук».

ЛУЧАНО

«Боб Марли сделал много отличных “песен реальности”, которые нравятся всем, но и он все равно вышел и сказал: “Я застрелил помощника шерифа, но не шерифа”. Это означает, что у тебя все равно должна быть мелодия, которую ты адресуешь бандитам».

ЭЛЕФАНТ МЕН

В конце 1990-х вслед за Гарнеттом Силком начался яркий всплеск подлинно растафарианской музыки, и в тандеме с новой духовной атмосферой пришла более сложная музыкальная поддержка, поскольку продюсеры начали все чаще вливать живые инструменты в преобладающее пространство цифрового бита. Между тем с приближением нового тысячелетия хардкорный контингент отнюдь не смолк: их лирика, положенная на минималистские компьютерные ритмы, разве что стала более графична. В прошлом тот или другой стиль в какой-то момент начинал главенствовать, но сейчас обе формы шли в тандеме друг с другом, и каждая имела своих верных и восторженных последователей, несмотря на очевидную разницу в форме и содержании.

Из религиозно преданных раста, занявших видное место, Лучано был одной из самых впечатляющих фигур, появившихся в это время. Он был еще одним артистом, чье обращение в растафарианство принесло значительные плоды, но поскольку он вышел из церкви адвентистов Седьмого дня, то его сдвиг к духовным одам-песнопениям произошел от баллад, а не от хардкорной лирики дэнсхолла.

Принимая меня в своей бывшей штаб-квартире на западной окраине Кингстона, Лучано, он же Джептер Макклаймонт, объяснил, что его музыкальная эволюция была постепенной, как и его исход из деревни в столицу и сдвиг от церковной хоровой музыки к регги в детстве и юности. «Я родился 1964 году в скромной семье в Дэвитоне, Манчестер. Мой отец был плотником, а мама занималась стиркой, шитьем и была хорошей акушеркой, но когда мне было одиннадцать, мой отец заболел и должен был переехать от нас. Я окончил среднюю школу в 1980 году, а в Кингстон приехал, когда мне был двадцать один год, там остановился у своего брата Мака и стал искать работу, но мне это не удалось, и я вернулся в деревню.