Полная капитуляция

— В первый раз ты солгала, когда я спросил, есть ли у тебя какие-нибудь проблемы с моей сестрой. Ты сказала, что нет, а теперь заявляешь, что видеть ее не можешь. Только что я спросил, не совершила ли ты чего-нибудь предосудительного, и ты снова сказала «нет». — Глаза Рубена были прикованы к лицу Энн, и их взгляд говорил о том, что ей нечего ждать пощады. — А между тем Каролина рассказала мне о твоей… маленькой эскападе. Однако с той поры прошло три года, много воды утекло, так почему бы нам не обсудить это спокойно?

Энн подошла к мужу, опустилась перед ним на колени и положила руки на его ладони.

— Хорошо, Рубен, я объясню тебе, почему так ненавижу Каролину. Она губит людей, извращает факты. Она умеет так все перевернуть, что правду уже невозможно отличить от лжи. И она строит козни. Да, я по наивности когда-то считала, что она ко мне хорошо относится, доверяла ей, а она предала мое доверие.

— И ты никогда не увлекалась другими мужчинами?

— Нет! Зачем, ведь у меня был ты, и ни о ком другом я и не мечтала. А Каролине это не давало покоя, она хотела наказать нас…

— С какой стати ей это делать? — рявкнул Рубен.

Энн ласково погладила его по щеке. Зная, как он любил сестру, она понимала, какую боль он сейчас испытывает, как изо всех старается не видеть правды. Но ведь что-то же он должен был подозревать, иначе не согласился бы с такой легкостью на внезапный отъезд Каролины. Энн храбро продолжала гладить его щеку, затем легко провела пальцем по его губам.

— Может быть, потому что она завидовала нашему счастью?

Рубен перехватил ее руку и крепко сжал. Серые глаза приобрели стальной оттенок и пронзали Энн насквозь, словно в попытке докопаться до истины.

— Если моя сестра предала меня, если она злоупотребила твоим доверием, она будет наказана. Расскажи мне все.

Легко сказать «расскажи»! В чем Энн могла обвинить Каролину? В том, что та подстроила ей ловушку, напоив неизвестно чем и приведя к ней в спальню постороннего мужчину? У Энн не было доказательств. К тому же она отчасти сама была виновата, ведь она весь вечер флиртовала с этим типом на глазах у всех, злясь на Рубена и надеясь вызвать его ревность. Как ей было обвинить его сестру, не очернив при этом себя?

— Мне нечего рассказывать, — тихо сказала она и медленно отодвинулась.

— Что ж, постараюсь, чтобы вы с Каролиной пересекались как можно реже. Но и ты должна вести себя примерно. Моя жена должна быть вне подозрений и держаться так, как полагается женщине, занимающей видное место в обществе. Ясно?

— Да.

— Через неделю состоится венчание, — подчеркнуто выделяя каждое слово, произнес Рубен. — На этот раз наш брак будет свободен от лжи и недомолвок. И никаких больше побегов!

Неделя пролетела незаметно. Энн все дни проводила со Стивеном, а ночи — с Рубеном. Каролину она больше не видела и спустя три дня даже стала гадать, не отправилась ли та назад в Европу. При этой мысли Энн невольно улыбалась. Неужели она впервые одержала победу над золовкой? И теперь сможет жить, не боясь интриг?

Впрочем, Каролина не занимала особого места в мыслях Энн, ибо вся была поглощена Рубеном, который, похоже, задался целью утвердить свое господство над ней. Он перевел ее в свои апартаменты, устроив детскую для Стивена из соседней комнаты, старался как можно чаще делить трапезу с Энн и, по возможности, с сыном.

А по вечерам Рубену нравилось раздевать ее, соблазнять ее, поглощать ее целиком. Он любил ее с такой страстью, что, когда Энн наконец засыпала, то проваливалась в глухой, без сновидений, сон. Иногда он будил ее ночью, чтобы снова овладеть ею, но по утрам всегда исчезал. К тому времени, когда Энн просыпалась, Рубен уже успевал одеться и уйти по делам.

Однажды она случайно подслушала его разговор по телефону. Насколько Энн поняла, Рубена срочно вызывали на совещание владельцев и директоров крупных нефтяных компаний, однако он вежливо отказался, заявив, что дела на острове не позволяют ему сию минуту уехать.

Не хочет оставлять меня одну, сообразила Энн. Однако это ее не обрадовало, а, скорее, огорчило. Рубен по-прежнему не доверял ей.

За ужином Энн расспросила Рубена о совещании и сделала попытку уговорить его поехать, заверяя, что в его отсутствие ничего не случится. Но Рубен не захотел и слушать.

— Я не оставлю тебя здесь одну, — тоном, не допускающим возражений, заявил он.

— Я буду не одна, — робко возразила она. — Даже если ты возьмешь с собой Марсело, здесь ведь останутся Долорес, Роса, весь обслуживающий персонал. И Стивен.

— Я никуда не еду, и хватит об этом.

В ту ночь в постели он не прикоснулся к ней, и Энн заснула, свернувшись в жалкий клубочек, чувствуя себя чужой в супружеской кровати.

Под утро Рубен потянулся к ней и любил ее с такой свирепостью, что у Энн закружилась голова. Он словно накладывал на нее несмываемое клеймо, клеймо владельца, хозяина. Он был ее властелином, но любить не хотел и не мог.