Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Моррест смутился. Какому мужчине приятно, что кто-то заметил его испуг? Да еще и не стесняется сказать это в глаза? Хорошо хоть не при алкском юнце и любимой...

  - А ты не боишься, что тебя... почуют другие? - Моррест с трудом подбирал слова, но сведения о здешней магии настоятельно требовали проверки. Ведь если магия есть, и не в виде "ловкости рук и никакого мошенства", а в виде силы, влияющей на реальность... сама эта реальность должна очень сильно отличаться от привычной по прежней жизни. - Другие маги, инквизиция?

  Непонятного слова "инквизиция" чернокнижник не понял.

  - Не, не знаю, что за инквизиция, но со жрецами мне встречаться не стоит. Да, они охотятся за такими, как я. Особенно эти... Воины Правды. Редкие сволочи. - "Ага, так тут инквизиция называется, - подумал Моррест. - Интересно..." - С ними шутки плохи. Я потому и бросился бежать, что заметил их за спинами стражников. Не знаю, как объяснить тебе, в тебе-то магии не чувствуется... Они могли вычислить меня запросто, и даже если изначально охотились на ва... на изменников, схватить за компанию.

  - Значит, за нами будет погоня?

  - Скорее всего. Только это ничего не изменит, просто на вас будут охотиться одни, на меня другие. Вместе проще выбраться из старой доброй Алкии. Мой тебе совет: надо добраться до Старого Энгольда - город большой, там легче затеряться. Потом добиться покровительства Императора... Это самый лучший выход. Вопрос в том, как пойдем.

  - Не через Ведьминский лес, надеюсь? - вспомнил слышанное от Альдина Моррест.

  - Надеюсь, нет, - криво усмехнулся чернокнижник. - Но если повиснут на хвосте - другого выхода не останется.

  Моррест улегся на жесткую, холодную даже сквозь плащ землю. Над головой не было даже звезд - все затянули тучи и резная листва старого клена. Только эта листва, подсвеченная скупым светом костра, да могучие стволы деревьев, словно уходящие во тьму колонны исполинского зала. Казалось, мир съежился до крошечного пятачка, очерченного окружающей мглой... Потом глаза незаметно закрылись, и Моррест увидел себя дома - в Российской Федерации. Обшарпанные "хрущобы", одетые в асфальт улицы с чахлыми тополями, стылый дождь с мутно-багрового ночного неба мегаполиса, промозглый ветер. Когда-то загазованность, грязь и неизменные хачики-торговцы родной столицы, матерные надписи на стенах подъездов и загаженные лифты вызывали тоску и иронические замечания о наследии совка. Но теперь Моррест больше всего на свете хотел вернуться.

Глава 9. Воин Правды

...Эвинна задумалась над этой историей. "Ему ведь тоже было плохо, но он сражался и победил. Почему же не могу освободиться я?" И мгла подземелья уж не казалась такой необъятной, а сердце зажглось мужеством.

"Сказание об Эвинне Верхнесколенской", VIII, 31.

Но не все смирились с тем бесчестием,

И одною среди них была

Девушка, шагнувшая в бессмертие,

Что осталась с нами навсегда.

Из поздней баллады об Эвинне Верхнесколенской.

  Когда Эвинна увидела последний перевал, из груди вырвался стон. За перевалом был Сколен и свобода - но она поняла: через этот перевал ей не пройти. Сапоги разбиты о камни и лед, ноги исцарапаны и едва движутся от холода, глаза безжалостно режет горное солнце, сверкающие снега и ледяной ветер. Холод, кажется, поселился у нее внутри, он не рассасывался даже от тепла костра - когда удавалось добыть дров. По утрам грудь и горло рвал надрывный кашель, и он тоже не проходил. А еще живот сводило от голода - как не берегла она взятую еще в Тэзаре еду, хватило всего на месяц. Выручали горькие ягоды на горных кустах, порой удавалось пробраться в деревню, украсть что-то съестное. Но с каждой пройденной милей Эвинна чувствовала, как ее оставляют силы. Еще хуже стало, когда горные леса оделись осенним багрянцем, а листва устало зашелестела, облетая под серыми дождями. Внизу, в долинах, еще было тепло, но высокогорные перевалы уже мел первый, еще мокрый и тающий днем снег. Утром усталое осеннее солнце превращало его в ледяную грязь, но стоило ему скрыться за снежными пиками, как ледяной ветер с гор прихватывал все вокруг льдом. Грязь смерзалась и становилась скользкой, ребристой и каменно-твердой, на ней запросто можно было упасть, разбить колени и ободрать руки. И это в лучшем случае: не раз по такой наледи Эвинна едва не срывалась в пропасть.