Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Колонна была, в сущности, невелика. Пятьдесят человек, чуть больше взвода пехотинцев с мечами, щитами, закинутыми на спины, и мечами на поясах. Кольчуги они, похоже, несли в вещмешках. Вояки не шли парадным шагом, но строй держали, сапоги слитно били в землю. Щиты не в походном положении, а в руках, копья взяты наизготовку: местным алки не доверяют. И, в общем, правильно делают. Ночную тишину не нарушают ни брань, ни хохот. Ни дать, ни взять - тайно отходящие из сданного города войска. Только вот кому сдают город алки? Уж не восставшим ли горожанам? Нет, все тихо. Бой в ночном городке можно было бы услышать в любом его конце. Тогда почему войска Амори выводятся из города? Он что, решил отказаться от контроля над Самуром?

  Недлинная колонна прошла быстро - и снова воцарилась тишина. Только выл и выл вдали пес, он будто предчувствовал недоброе, и отчего-то Моррест был с ним согласен. Не может Амори вот просто так взять и признать поражение. Чай, не Горбачев, не Ельцин и не Лебедь.

  - С чего бы это? - когда стук сапог затих вдали, спросила Моррест. - А ты что думаешь?

  - Думаю, надо предупредить Хегера и Маллию, - в тон ему отозвалась Олтана, и Моррест лишний раз убедился в ее уме и верности. - Идем скорее к Хегеру и Маллии. Они сообразят, что происходит. Пошли домой.

  Альдин и сам не знал, за что Боги решили его так отблагодарить. Губы сладостно ныли после страстных поцелуев, по всему телу разливалась приятная истома. Хотелось сказать что-то такое, отчего она обрадуется, как ребенок, но ничего подходящего на ум не приходило, а те мысли, что вертелись в голове, казались глупыми и смешными. Впрочем, Арелья нисколько не обижалась. Ей слова были и не нужны, все сказали глаза, губы, руки... Поначалу незаконнорожденного сына Амори пришлось учить тому, что сама она знала слишком хорошо, зато потом он ее отблагодарил, и теперь он для нее, а она для него была самым близким существом на свете.

  - Люблю тебя, - прошептал он, оторвавшись от ее губ.

  - И я тоже, - ответила девушка. - Спасибо, что не бросил, они бы меня убили.

  - Разве? - ахнул Альдин. У него не укладывалась в голове мысль, что можно вот так просто убить человека - тем более ту, с кем делил ночь. Иное дело - в бою...

  - Ну, конечно, не сразу. Но таким женщины быстро надоедают. Ножом по горлу - и в реку. И никаких проблем ни с картирами, ни с женой. Я - не я, и корова не моя.

  - Послушай, а ты хотела бы стать... королевой?

  - Королевой...

  Девушка невесело улыбнулась.

  - С тобой я и так чувствую себя королевой. А вообще... Что, плохо, когда тебя слушаются, ухаживают, дарят подарки? Но много ли ты видел королев, которые распоряжались бы сами собой? Они зависят от власти, как рабыни от хозяев...

  - Давай не будем о грустном, - нарочито весело произнес Альдин. - Мы всегда будем вместе, нам всегда будет хорошо. Бродить будем, я петь, а ты...

  - Хочешь, научу тебя ходить по канату? И Морреста с остальными пристроим. Это так весело - свободно ходить по свету, видеть новые страны...

  - Не знаю, Ар, - произнес Альдин. Идея пришлась ему по вкусу - он видел ровно столько, чтобы понять, сколько интересного за стенами дворца, но слишком мало, чтобы понять, сколько ужасов подстерегает бродяг. И все-таки что-то мешало - наверное, даже не воспитание, а особенное мироощущение, которому нигде не учатся, но которое усваивается с молоком матери. Иначе откуда появилось столько легенд о попавших в семьи простолюдинов королевских отпрысков, которые выделялись среди сверстников умом и храбростью? - Тебе разве нравится, что на тебя глазеют всякие... рыцари?

  - Но кто-то должен танцевать, - усмехнулась Арелья. - Иначе мир станет серым и унылым.

  - Почему именно ты?

  - Я люблю доставлять людям радость, Альдин. У них в жизни не так много радостей, чтобы лишать и этой.

  - Хорошо-хорошо, - не стал спорить Моррест. Он переубедит ее, но - в другой раз. - Пойдем, умоемся, а то любой определит, чем мы занимались...

  Колодец, общий для всего квартала, был совсем близко. Потемневший от времени сруб стоял прямо посреди улицы. Арелья открыла массивную крышку, опустила вниз деревянную кадку, которую привязали вместо ведра. Зачерпнула и стала поднимать наверх. Вода гулко плескала в стены сруба, с хрустальным звоном падала вниз. Наконец, ведро с ледяной, прозрачной влагой оказалось в руках Альдина.

  Незаконнорожденный сын Амори пил, будто умирающий от жажды, под влюбленным взглядом Арельи вода казалась просто нектаром. Потом пила Арелья. Она не удержалась и весело выплеснула на голову Альдину остатки воды...

  - Что это?

  Вместе с водой Альдину на голову упало что-то мокрое, склизкое, но не жидкое. Странный шматок, казавшийся угольно-черным в темноте, упал в пыль. Альдин не поленился, подобрав находку.

  - Мясо какое-то, - удивленно вскинул он взгляд на Арелью. - Фу, а воняет-то как, тухлятина! Что за гадина кидает в колдец, нашел бы - убил! - возмущенно произнес он.

  И осекся, глядя на побелевшее лицо подруги.