Полночь в кафе «Черный дрозд»

– Передавай привет Марси, – сахарным тоном вставила мама.

– Обязательно! – на ходу пообещала Фейлин.

– И что это было? – как только она отошла подальше, поинтересовалась я.

– Ты же знаешь, Натали, я терпеть не могу сплетни, – пренебрежительно отозвалась мама.

Недоумевая, я оглянулась по сторонам и обнаружила, что все кругом, включая посетителей кафе, пялятся на нас.

– Я ухожу, – объявила мама. – Ты со мной? Библиотека как раз по дороге к дому Корали.

Я нервно сглотнула. Приходилось выбирать: купить кусок пирога, а вместе с ним и ответы, в которых я так нуждаюсь… или сохранить хрупкий мир в нашей разобщенной семье.

– Идем, – подавив вздох, согласилась я.

Ради того, чтобы вновь не поссориться с мамой, я готова подождать с пирогом. Но завтра утром я за ним вернусь.

И, может, заодно узнаю, почему все так носятся с этой Анной-Кейт Кэллоу.

3

– Когда вы впервые заметили черных дроздов? – спросил журналист.

Лук Бартелеми вытянул длинные, тощие ноги.

– Сколько себя помню, они всегда были здесь.

– Вы давно работаете в кафе?

– Двадцать пять лет. Но я слышал, что дрозды появились гораздо раньше. Больше века назад.

Журналист закатил глаза и что-то черкнул в блокноте.

– Их двадцать четыре, как в той песенке? «Две дюжины дроздов сидели в пироге…»

– «Когда пирог разрезали, они все стали петь»[5], – кивнув, процитировал Лук начало второго куплета. – Да. Зи однажды сказала, что эти птицы, скорее всего, родственники.

– Она, должно быть, пошутила?

– Зи никогда не шутила о черных дроздах.

Не зная, что ответить, журналист постучал ручкой по блокноту.

– Вам не кажется, что все это как-то странно?

– Ничуть. У нас с вами разное представление о «странном». – Лук поднялся и задвинул стул. – Мне пора работать. Хотите еще ежевичного чая?

– Да, спасибо. В жизни не пил ничего вкуснее!

Анна-Кейт

– Я слышал, юная леди, что вы скоро уезжаете изучать медицину.

Словно готовясь к баталии, мистер Лейзенби оттопырил нижнюю губу и выпятил челюсть.

Обойдя его стул, я убрала с соседнего столика грязную посуду и приборы. Любопытство мистера Лейзенби меня не удивило: этот недостаток присущ почти всем жителям города, как и бесцеремонная манера нарушать личное пространство. Все утро посетители кафе лезли ко мне обниматься, и моя сдержанность их нисколько не обескураживала. Ну разве так можно?

– Да. Занятия начинаются в августе.

Чтобы пройти первую ступень высшего образования, мне понадобилось семь лет: дважды я переводилась из одного университета в другой, потом приходила в себя после смерти мамы… К тому же денег на обучение не хватило, и я долго не могла накопить нужную сумму. Сама удивляюсь, что я вообще получила диплом. Честно говоря, если бы не обещание, давным-давно данное маме, я бы оттуда ушла.

– Хм-м… – протянул мистер Лейзенби, буравя меня суровым взглядом.

Сегодня он нарядился как на праздник: белоснежная рубашка на пуговицах, безупречно выглаженные брюки и галстук-бабочка в красно-белую клетку. Впрочем, как я поняла, мистер Лейзенби всегда так одевается.

Он пришел в восемь утра, к самому открытию. Вот уже больше двух часов сидит за столиком, аккуратно сложив на коленях салфетку, чопорно выпрямив спину, и, похоже, никуда не торопится.

– Что-то не так? – поинтересовалась я, заметив, с каким недовольным видом он ковыряется в тарелке.

– Вкус пирога какой-то не такой.

– Отис Лейзенби! – крикнула Джина Бартелеми через всю кухню. – Надеюсь, ты не ругаешь мою стряпню? Я готовила яблочный пирог по рецепту Зи, который, между прочим, был отмечен кулинарной премией!

Не представляю, как Джина расслышала слова мистера Лейзенби в таком гаме. Поразительно тонкий слух!

– Рецепт, может, и тот же, но пироги мисс Зи на вкус были другими, – упорствовал мистер Лейзенби.

– Так ведь Зи покинула наш бренный мир, и с этим уже ничего не поделаешь, согласны? – Джина приблизилась к нам. – Царство ей небесное. Обстоятельства меняются, и нам приходится под них подстраиваться, так ведь?

– Но я увижу сегодня сон? – В голосе мистера Лейзенби прозвучала паника.

– Не знаю, – отозвалась Джина. – Время покажет, верно?

Меня охватило беспокойство.

Долг Хранительниц на земле – заботиться о деревьях и собирать их любовь, которая соединяет наш мир с загробным. Хранительницы вкладывают ее в пирог и дарят скорбящим, потерявшим близких. Видишь ли, когда кто-нибудь лишается жизни, любовь между ним и его родными не исчезает, а только крепнет. И если кто-то этого не осознает и нуждается в подтверждении, то птицы, оберегающие деревья, с помощью пирога доставляют ему послания с того света.