Полночная жара

— Если тебе есть что сказать миру, то говори прямо сейчас. А в комнате, пока я буду извлекать подслушивающие устройства, изволь ходить на цыпочках и говорить шепотом, а лучше молчи.

— Да, мне есть что сказать. Пошел к черту! — наперекор ему ответила Бриджет.

Она с независимым видом, хоть и на цыпочках, что было довольно трудно, прошествовала в собственный кабинет. А потом внимательно смотрела, как Эндрю обходит помещение, держа в руках какой-то приборчик, и пристально вглядывается в дрожание стрелки на экране.

Она стала ходить за ним по пятам, желая увидеть, как поведет себя стрелка, когда он направит прибор на ее рабочий стол. Как и следовало ожидать, стрелка резко качнулась. Они посмотрели друг на друга.

— Есть, — беззвучно прошептал Эндрю и приложил палец к губам на случай, если она не поняла его.

Бриджет кивнула и зажала рот рукой, боясь, что может непроизвольно что-нибудь произнести. Господи, она понятия не имела, как это трудно, не проронить ни звука именно в тот момент, когда нужна абсолютная тишина.

«Еще есть или только один?» — нацарапала она карандашом на бумаге.

Эндрю пожал плечами и продолжил медленное кружение по комнате, внимательно следя за стрелкой. Потом сделал нечто невероятное — залез под стол, выдернул «жучок» и раздавил его ногой. После этого улыбнулся и сказал:

— Ну, вот. Все в порядке.

— У меня не галлюцинации? Ты раздавил эту гадость ногой? Зачем ты это сделал? Я думала, что ты попробуешь наговорить всякой дезинформации, если уж мы знаем, что нас подслушивают. Не мне же тебя учить: двойная игра, шифровки и все такое...

— Любишь книжки про шпионов? — ухмыльнулся Эндрю, поднимая с пола раздавленный «жучок» и пряча его в карман брюк.

— Ты хочешь сказать, что так не бывает?

— Почему, бывает... Просто мы не имеем времени, чтобы разыгрывать партию. Так вот, у меня есть приятель, он оказал мне любезность и согласился поработать в вашем предвыборном штабе. Завтра приступает. Его зовут Билли. Ты его наняла.

— Что ты говоришь? Что-то не припоминаю.

— Ты его наняла, поверь. Билли понаблюдает за офисом, чтобы быть уверенным, что никто не придет проверять, почему вдруг перестал работать «жучок». Он же будет сообщать мне, если заметит что-нибудь подозрительное или кого-то подозрительного. Кроме того, я попросил одного человека постоять на улице возле вашей конторы. Он уже здесь и будет дежурить каждую ночь, пока все это не закончится.

— Что-то много у тебя любезных приятелей. Скажи, сколько всего людей оказывает тебе бесплатные услуги?

— Пара-тройка, — невозмутимо произнес Эндрю, усаживаясь на краешек стола и глядя на нее. — Ладно, Бриджет, «жучка» больше нет, опасаться нечего, можно идти по домам. Или не идти, если ты все еще сходишь по мне с ума. Честно говоря, последнее мне как-то больше нравится.

— А я не буду сходить по тебе с ума, — ответила она, усаживаясь на стул. — Ты мне соврал.

— Было. Сознаюсь.

— И сейчас врешь. И твой ангел-хранитель записывает все это в книгу твоих дурных поступков.

— Что делать? Я не сказал тебе неправды, но я промолчал. Умолчание или полуправда — это самая изысканная ложь. Но, поверь, у меня не было другого выхода.

— Ты пытаешься меня убедить, что все это было невинно и во благо дела? — Бриджет вскинула голову так, чтобы поймать его взгляд.

— Нет. Я просто хочу, чтобы ты поняла меня и простила. Дело в том, что мне совершенно не хочется, чтобы ты участвовала во всей этой неприятной истории. Дело принимает вид политического преступления. Не хочу, чтобы в отчетах фигурировало твое имя.

— Что ты говоришь? Я уже по уши в этом деле. Если бы не я, никто бы ничего не узнал. Выборы бы шли своим чередом. И никакая служба безопасности не догадалась бы, что продаются государственные тайны.

— Я надеюсь, ты шутишь? Ты не могла промолчать. Ты — честная. Эта не беда, а достоинство. Я очень благодарен тебе за то, что нашла мужество довериться постороннему, и отыскала правильного человека.

— Правильный человек... Да я своими руками разрушаю свою карьеру, свою устоявшуюся жизнь, а ты мне рассказываешь, как это замечательно.

— Мы должны это сделать. Пойми, Брюс никогда не отступает.

— Как ты сказал?

— Так в детстве называла меня моя прабабушка, когда хотела направить на путь истинный. Кстати, она здравствует до сих пор.

— Но почему именно Брюс?

— Вообще-то я думал, что на факультете социологии вас должны были просветить по поводу нюансов английской истории.

— Я знаю английскую историю. Но могут быть у человека затмения? Так что не вредничай, расскажи.

— Ну что ж, пожалуйста. Только боюсь, что для стопроцентной англичанки это будет не слишком приятное повествование.

— Рассказывай. Должна же я знать, с кем связалась.