Полночное пробуждение

Сознание вернулось к Тигану раньше, чем ожило его тело. Горло жгло огнем от той дряни, которой обстреляли его охранники Куна. Но сейчас Тиган находился не в реабилитационном центре, он понял это сразу, как только сделал первый вдох и ощутил запах не химических препаратов, а старого дерева и кирпича, откуда-то сверху слабо тянуло свежей краской…

И где-то рядом пахло смертью. Удушающе-густая вонь успевшей свернуться вампирской крови…

Тигану не нужно было пытаться пошевелиться, чтобы убедиться, что он крепко связан. Не просто связан: щиколотки и запястья сжимали железные кольца, цепи от которых тянулись к двум массивным деревянным балкам.

Вокруг было темно, но по карканью, доносившемуся снаружи, Тиган догадался, что день давно наступил. Следовательно, он провел в заточении несколько часов.

Воин с трудом разлепил веки, голова закружилась, перед глазами все поплыло, он обмяк и тяжело повис на цепях.

— Наконец-то пришел в себя, — раздался голос, который Тиган без труда узнал даже теперешнем полубессознательном состоянии. — Эти идиоты чуть не убили тебя транквилизаторами. А эту привилегию я хочу оставить за собой.

Тиган ничего не ответил. Не смог бы, даже если бы хотел: язык распух и с трудом ворочался. Оно и к лучшему: Марек не стоил того, чтобы с ним разговаривать.

— Да очнись ты! — прорычал Марек. — Очнись и отвечай, где он!

Сильная рука схватила Тигана за волосы и рванула его голову вверх. Последовал тяжелый удар кулаком в челюсть, но из-за действия седативных средств Тиган практически не почувствовал боли.

— Теперь ты меня лучше слышишь?

Деревянные половицы заскрипели под удаляющимися шагами — Марек куда-то отошел, оставив Тигана безвольно висеть на цепях. Но вскоре он вернулся и снова рывком поднял голову Тигана. К его носу прижали руку с каким-то порошком. Удар под дых заставил Тигана резко вдохнуть.

Порошок, легкий как пыль, обжог ноздри и гортань. Тиган закашлялся от неприятного запаха и мгновенно догадался, чем Марек его накормил.

— Вот и хорошо. Немного «малины» сделает тебя разговорчивее.

Марек отступил, когда Тиган попытался выплюнуть порошок, — бесполезно, тот растворился мгновенно. И словно электрический разряд ударил в мозг: наркотик вызвал сильный спазм и судороги во всем теле. Тиган ощутил, как «малина» жаром разнеслась по кровеносной системе. Когда судороги прошли, Тиган открыл глаза и ненавидящим взглядом впился в своего мучителя.

Марек стоял, скрестив руки на груди и скривив губы в самодовольной ухмылке:

— Ну вот, сразу очнулся.

— Да пошел ты!.. — Тиган попытался высвободиться, но оковы были крепкими. В голове прояснилось, но силы еще не вернулись. Требовалось время или новая порция смертельно опасной «малины», чтобы окончательно избавиться от действия транквилизаторов.

— Где он, Тиган? Вы нашли место, где он прячется? — Глаза Марека скрывали темные линзы очков, но Тиган чувствовал на себе его обжигающий злобой взгляд. — Я знаю, что Орден завладел дневником. Я знаю, что вы прочитали тайное послание. И я знаю, что вы разговаривали с Питером Одольфом. Что он вам рассказал?

— Он мертв.

— Да, Одольф мертв, — спокойно подтвердил Марек. — Передозировка «малины». Ведь ты это хотел выяснить, когда пришел навестить Куна?

Тиган проследил взглядом за небрежным жестом Марека — именно оттуда тянуло смертью. На полу лежало обезглавленное тело директора реабилитационного центра, а рядом с трупом — окровавленный клинок с широким лезвием.

Марек пожал плечами:

— Он отслужил свое. Все эти дрожащие овцы, населяющие Темные Гавани, свое отжили. Разве ты не согласен? Они забыли свои корни, если вообще когда-нибудь осознавали, кто они есть на самом деле. Мы с тобой родились от наших прославленных предков — Древних. А сколько поколений потом появилось на свет? Слишком много, и каждое новое поколение становится слабее предыдущего, слабыми их делают гены homo sapiens. Пришло время освежить кровь, Тиган. Род должен отсечь атрофировавшиеся ветви, должна начаться эра П-один. Я хочу увидеть процветание Рода. Я хочу, чтобы мы стали властелинами. Так должно быть.

— Ты безумен! — прорычал Тиган. — Ты рвешься к власти. Так было всегда.

Марек усмехнулся:

— Власть должна принадлежать мне. Я ее заслуживаю, я старше Лукана. И я ясно вижу, какое будущее должно быть у Рода. Люди должны прятаться от нас, жить, чтобы ублажать нас. Лукан так не думает. И никогда так не думал. Гуманность — его большая слабость.

— А твоей величайшей слабостью было и есть твое высокомерие.

Марек усмехнулся.

— Ну а что было твоей слабостью, Тиган? — слишком небрежно, почти с издевкой спросил Марек. — Насколько я помню, ее звали… Сорча.

Тигана передернуло, он не хотел, чтобы такой ублюдок, как Марек, произносил имя невинной девушки. Но он сдержал закипевшую в нем ярость. Сорчи больше нет. Он наконец смог отпустить ее, и Мареку не удастся растравить ему душу воспоминаниями о ее гибели.