Полночные близнецы

Мой мозг заполнен инспайром. Я чувствую, как он исследует мое воображение, скользит по снам, потом пробирается вглубь, туда, где прячутся кошмары. Инспайр вспучивает мой мозг, череп уже не вмещает его. Не думая, я колочу себя по голове ладонями. Мне нужно выгнать его – как мне его выгнать?

– Открой глаза, Ферн. Ферн, открой глаза, – говорит Андраста.

Я открываю глаза.

Пойманный инспайр выпрыгивает из моего черепа, снова ползет по шее, плечу, сквозь руку – и вырывается из кончиков пальцев, как молния. Он проливается на булыжники, прихватив образы из моего сознания, выбрав то, что ему больше всего нравится.

Младенец, сморщенный и слабый, шлепается перед нами. Выпученные белые глаза таращатся на меня. Я однажды видела это существо, в ту ночь, когда за мной пришла Андраста.

– А теперь заставь его исчезнуть, – говорит Андраста.

Безгубый рот младенца издает тоненький скулящий звук. Младенец падает на спину и начинает царапать свои глаза. Я должна прекратить это. Паника на мгновение парализует меня, но потом я вспоминаю, что именно должна сделать. И на этот раз продолжаю смотреть на младенца, моя рука тянется к нему, ощущая инспайра, сотворившего его, – он словно лепит это существо из мягкой глины. Я чувствую искры инспайра, что пульсируют у меня под кожей. Они говорят не только о мышцах и костях, они говорят о душе младенца. О злобной, яростной и застоявшейся уязвимости. И пока младенец продолжает царапать свои белые глаза, я тоже чувствую, что кроется за этими бледными шарами. Я отшатываюсь в ужасе, теряя связь между нами.

– Я не могу, – говорю я Андрасте. – Разве мне нельзя просто бросить все это? Разве это не превратится во что-то еще, если появится сновидец?

– Ты рыцарь, – только и отвечает Андраста.

Я снова осторожно нашариваю связь, с большей готовностью, как будто я просто уронила конец нити. Я вталкиваю свое сознание в обмякшее тело ребенка и держу его за руки, не давая ему царапать глаза. Острота ощущений утихает. Младенец теперь молча смотрит на меня, его впалый живот приподнимается и опускается при каждом тяжелом вдохе.

– Теперь ты должен уйти, – говорю я существу, мысленно добираясь до сердца в маленьком теле.

Меня охватывает печаль, она течет от младенца ко мне. Я намеревалась нажать на центр инспайра, превратить его снова в свет, но в последний момент вместо этого изгибаю запястье. Инспайр дергается в конвульсиях, крутится и теряет ориентацию от моего молчаливого приказа. Младенец словно тает, его глаза закатываются, становятся похожими на плоды личи. А сам младенец меняется, тяжелеет, и пенится, и разрушается. Я все это ощущаю, я одновременно и зритель и проводник, и каждое мгновение отдается в моей руке и в моей голове. Когда вибрация прекращается, существо возникает в новой форме. Маленькая рыжеволосая девочка смотрит на меня с откровенным любопытством. Ее глаза – один голубой, другой красный – гипнотически вращаются вместе с инспайром внутри ее. Я улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ. Потом девочка поворачивается и бежит по улице, она уже не представляет угрозы.

Кто-то облегченно вздыхает, и я понимаю, что это не я – это Андраста. Она тепло смотрит на меня.

– Отлично поработала, – говорит она.

Я отираю кровь, что течет у меня из носа, и, стараясь не обращать внимания на головную боль, вместе с Андрастой возвращаюсь в замок. Лорд Элленби стоит на ступенях Тинтагеля, ожидая нас. Когда Андраста обнимает меня на прощанье, мне кажется, что она вроде бы кивает лорду Элленби, но в следующее мгновение я уже уверена, что ошиблась. В любом случае это не имеет значения. Я теперь знаю, как пользоваться моим Иммралом, и мы можем приступить к работе.

26

Вскоре после этого нас распределяют по полкáм. Когда лорд Элленби читает наши имена, становится ясно, что он прислушался к Эмори, Райфу, Наташе и другим руководителям насчет того, кто куда подходит больше всего. Рамеш, Феба и Олли назначены к бедеверам. Я гадаю, одобрит ли выбор Райфа настоящий командир бедеверов, отсутствующий Самсон.

А потом…

– Ферн Кинг – бедеверы, – читает лорд Элленби.

Ох. Феба сжимает мою руку, когда я присоединяюсь к ней.

– У нас есть иммралы, у нас есть иммралы! – распевает Рамеш, когда мы распределены.

– Рамеш? – окликает его Олли с другого конца конюшни.

– Олс?

– Если ты еще раз назовешь меня иммралом, я тебе врежу.

На этот раз есть что-то неуловимо другое в настроении нашей поездки, в отличие от прежних выездов, когда мы просто следовали за рыцарями. Как будто нам дали разрешение присоединиться к ним по-настоящему. Вместо тренировок в построении или изучения подозрительных инспайров мы совершаем настоящий обход.

– У нас сегодня три часа, – говорит Райф. – А другие подразделения прикрывают наш патруль. Так постараемся сделать побольше.

Мы едем через город к Ричмонд-парку, где рядом с оленями пасутся единороги, потом петляем между ручьями, что пересекают парк.

– Смотрите! – в какой-то момент восклицает Олли. В его голосе нет обычной резкости. – Посмотрите на воду!