Полночные близнецы

– Прости, что мне пришлось так поступить, Рамеш. Но если ты поймешь…

– Она издевалась над тобой, – говорит Рамеш.

Я таращусь на него во все глаза:

– Откуда ты знаешь?

– Не так уж трудно вычислить. Она издевалась над тобой, ты ответила тем же. Мы все через это прошли. Мы все воображали, как отомстим. Но только ты сделала это. А это уже нехорошо.

– Ты просто не знаешь, что она со мной сотворила.

– Мне плевать! – Лицо Рамеша искажается, он смахивает слезы. – Что бы она ни сделала, это не позволяет тебе мучить ее. Мы, рыцари, так не поступаем.

Его слова бьют меня куда сильнее, чем любое из оскорблений Олли. Мы, рыцари. Он считает меня таким же рыцарем, как он сам. И как будто все сомнения, которые были у меня насчет меня самой, разом встают передо мной, требуя, чтобы я перестала от них прятаться. Я же знала со дня Испытания, знала в глубине души, что моя неспособность – нет, мое нежелание – простить и есть то, что тянет меня назад. Олли обвинял меня в том, что я сама хочу, чтобы надо мной издевались, и в это мгновение я осознаю, что он прав.

По правде говоря, я действительно никогда не хотела избавиться от этой части себя самой. Без нее – что я, если не нечто жалкое и сломленное?

– Пожалуйста, – говорю я. – Я не могу допустить, чтобы меня выгнали. Мне нужно все это.

Рамеш молчит целую вечность. Потом наконец говорит:

– Ладно.

И это все. Он уходит.

– Ты… ты не расскажешь?

Я бегу за ним. Он не отвечает, но и не пытается отдалиться от меня. Он идет со мной в Тинтагель, а там уже тревожно ожидают Феба и Рейчел.

– Вы в порядке? – спрашивает Рейчел скорее Рамеша, чем меня.

– В порядке, – говорит он. – Ферн просто нужно было глотнуть свежего воздуха.

Рейчел улыбается мне:

– Один из харкеров у моста подумал, что ты как будто не в себе, и сообщил мне. А Феба решила отправить за тобой Рамеша.

Я киваю Фебе, молясь о том, чтобы у нее не возникло подозрений из-за необычной молчаливости Рамеша и она не стала бы глубже вникать в мою выходку.

Когда приближается Остара и наши тренировки усиливаются, я иногда ловлю на себе взгляд Рамеша и чувствую, что он сомневается, правильное ли решение он принял. В Итхре я наяву воображаю, как наступит ночь и меня встретит лорд Элленби, а за его спиной будет маячить Рамеш. И мне сообщат, что я опозорила рыцарей, отведут к морриганам и вернут в Итхр опустошенной, лишенной воспоминаний.

Но каждую ночь оказывается, что я ошибалась. Рамеш не выдает меня, а я прилагаю все усилия к тому, чтобы убедить его: у него уже нет причин поступить так.

– Почему ты позволяешь мне побеждать? – как-то раз спрашивает меня Рамеш во время тренировки с оружием.

– Я не позволяю, – беспечно отвечаю я, намеренно медленно уклоняясь от его удара.

Рамеш хлопает копьем по моей ноге и отскакивает назад, хмурясь.

– Наверное, дело в тренировках Иммрала, – говорю я. – Я из-за них какая-то сонная во время реальных упражнений.

Мы начинаем снова, и я кое-как парирую его удары своим ятаганом, пока наконец к нам не подходит учитель, чтобы дать мне несколько подсказок.

– Ферн, ты ведь знаешь, что тебе незачем так делать? – тихо спрашивает Рамеш, когда учитель отходит. – Если ты беспокоишься из-за того, что я кому-то проболтаюсь, так этого не будет.

– Я не беспокоюсь, – вру я.

Дело не в том, что я беспокоюсь, как бы он не проболтался кому-нибудь; мой страх куда более конкретен. Я страшусь того, что Рамеш намерен рассказать обо всем лорду Элленби или, что еще хуже, моему брату.

– Хорошо, потому что, если ты будешь так плохо со мной сражаться, мне, пожалуй, придется им рассказать, просто чтобы тебя выгнали.

– Что? Почему?

– Ну, ты теперь представляешь опасность для всех, разве нет?

Я поворачиваю ятаган так, что копье Рамеша летит на землю. Он победоносно усмехается:

– Я так и знал.

Задыхаясь, я поднимаю копье и возвращаю ему. Я просто не знаю, как со всем этим разобраться. Я не слишком умею вести такие игры: удерживать Рамеша на своей стороне так, чтобы он не замечал, что я его удерживаю. А он, словно позаимствовав у Олли способность читать мои мысли, легонько хлопает меня по руке.

– Друзья не лгут друзьям, Ферн. Давай объясни, с чего это ты вдруг стала со мной такой милой?

– Я всегда милая.

Он отвечает только взглядом.

– Ладно-ладно, я боюсь, что ты собираешься рассказать обо всем лорду Элленби.

– Даже если бы я и рассказал – чего я не делал, кстати, – ты что, действительно думаешь, что он тебя выгонит из танов, когда у тебя есть Иммрал?

Мысль о том, что лорд Элленби может нуждаться во мне, ни разу не приходила мне в голову, хотя вроде и должна бы. Я была настолько озабочена тем фактом, что он поначалу вообще не хотел брать меня в таны, что и не задумывалась о том, что моя сила могла изменить его мнение.

– Но… он бы должен меня выгнать, – говорю я.

Рамеш пожимает плечами:

– Может, и так, не знаю. Я просто говорю, что я на его месте, скорее всего, слегка изменил бы ради тебя свои принципы. Ладно, давай продолжим, только теперь дерись по-настоящему. Я хочу как следует учиться.

Мы опять начинаем кружить друг возле друга.