Полночный тигр

Харун пожал плечами, выражение его темных глаз стало непроницаемым. На подбородке пробивалась щетина – в момент отъезда Эши на нее и намека не было. Борода шла к сильной линии его челюсти и придавала принцу более взрослый вид, как у отца, короля Махира.

Эша всегда находила его привлекательным, но последние признаки детства исчезли с его лица, явив молодого мужчину, чьи намерения теперь было непросто разгадать.

– Может быть. Поглядим сначала, что можно из него извлечь.

– А потом убьем его? – Бханду напоминал кота, сцапавшего мышь.

– Со временем, – ответил Харун.

Эша наблюдала за ними, слегка улыбаясь. Она соскучилась. Эти люди стали ее семьей. Она снова взглянула на Кунала, чье лицо расслабилось благодаря наркотическому сну. Тонкие пурпурные завитки вились вокруг его висков и тянулись к глазу, точно жадные щупальца.

Она подняла глаза и тут же увидела Харуна, который, кто бы сомневался, следил за ней.

– Что это с ним? – спросила она, стараясь сохранять ровную интонацию.

Харун сделал паузу, и она поняла: принц решает, сколько ей можно рассказать.

Священные кулаки Лунного владыки, после всего, через что они прошли, вот как он ей платит? Недоверием? Да, она таила от него секреты, но он-то об этом не знал!

Она достойна настоящего доверия.

Кажется, он пришел к тому же выводу. Непроницаемое выражение лица исчезло.

– Это только начальная стадия. Если мы его разбудим, он ощутит слабую боль и головокружение, ничего больше. Но нужно вернуть его в лагерь как можно быстрее. Когда прибудем, сможем дать ему антидот в малых дозах.

Эша не смогла сдержаться.

– Вы не принесли антидот? – вскипела она. Близнецы оглянулись, почуяв в ее голосе угрозу. – А если бы стрела попала в кого-то из нас?

Харун фыркнул.

– Братья никогда не промахиваются…

Эша его прервала.

– Я не о них говорю. Знаю, что они потрясающие. – Она послала братьям сладкую улыбку, и Фархан покраснел. – Я о том, что ты поставил нас в опасное положение, пусть даже шансы на это малы.

Он обернулся к ней, слегка хмурясь.

– Я сделал это не намеренно, Эша. Мы доставим его туда вовремя, и если вдруг ты не заметила – мы все живы-здоровы. – Харун приблизился к ней и понизил голос так, что остальные напряглись, стараясь расслышать. Он положил ладонь на ее локоть. – Уверена, что больше ничего не хочешь сказать?

Она слишком резко качнула головой. Что он ожидал услышать от нее? Что этот враг затронул какой-то уголок холодного сердца Гадюки? Смешно. Но Харун ее знал, и она не сможет долго сопротивляться его натиску.

Разве только сейчас.

Ложь придумалась легко.

– Нет, я просто не хочу, чтобы с моим отрядом что-то случилось.

Его ладонь все еще согревала ее руку, и ей хотелось прижаться к ней, рассказать ему все, как она всегда делала, просто чтобы ее выслушал кто-то понимающий. Но вместо этого Эша отстранилась. И они пошли дальше – из долины Мауна к тайной тропе Клинков.

Эта долина славилась как одно из самых прекрасных и волшебных мест Джансы за пределами Тея. Место, где дикие ущелья перемежались с заросшими густой травой полями, где слоны и тигры вместе плескались на закате в ручьях, не ведая о человечестве. До сих пор за все время посещений Эша только один раз видела павлина и тех проклятых обезьян-ревунов.

Пар от дыхания отмечал их дорогу, когда путники выходили из долины, воздух становился все разреженней по мере подъема к высшей точке малого пика гор Гханта. Низко висящее облако сверхъестественного светло-золотистого цвета окутало их в пути, его влажный холод принял всех в объятия, и мир затянуло туманной пеленой.

Такие облака вечно странствовали через горы Гханта, хотя никто не мог сказать определенно – были ли они духами стихий или же горными божествами.

Она повернула голову и вытянула шею, чтобы попробовать разглядеть хоть кусочек Айфорского кряжа на севере. Ходили слухи, будто бы в определенное время определенного дня высочайший пик Айфоры сверкал и переливался золотом, и те, кто видел это, обретали благословение на всю оставшуюся жизнь.

Мифы также гласили, что самая большая гора Айфоры, Бангаар, была окружена ледяными золотистыми облаками, которые вели в обитель богов. Подножие горы являлось местом для священного паломничества или по крайней мере было таковым до начала войны. Сейчас тропу, вытоптанную тысячами людей за века, заграждали патрули пограничников.

Еще одна вещь, которую разрушил король-самозванец.

Достаточно быстро они вынырнули из облака. На кончиках волос Фархана и длинных ресниц Аахала осел иней. Харун выглядел нормально, хотя немного дрожал. Он отдал поводья мерина близнецам.

Бханду выскочил вперед, Кунал все так же висел на его плече.

– Ух, а я взбодрился, – сказал силач, ослепительно улыбаясь всем остальным.

Тонкая пленка пота на широком лбу вся превратилась в иней, который мерцал и на оттопыренных ушах Бханду. Продолжая улыбаться, он вытянул поводьями мерина: животное заржало и встало на дыбы, а Ракеш рухнул на землю.

– Ой, – Бханду поглядел вниз, на пленника, свалившегося кучей, без тени раскаяния на лице.