Полное и окончательное безобразие. Мемуары. Эссе

Россия также была страной иконоверия, и, разгромив храмы, людей лишили абстрактной веры, заземленной о живопись и музыку. В те годы члены наших общин мысленно обращались к эпохе Смутного Времени, к опричнине Ивана Грозного, к Сергию Радонежскому и его ученикам и последователям. В условиях крайних гонений численно не очень большое непоминающее движение катакомбников вернулось к подлинной чистоте первоисточников нашей Византийской веры.

Интересно, что даже в современных восстанавливаемых сер-гианских храмах стараются воссоздать эстетику не послепетровского периода, а интерьеры в стиле 15—16 веков. В крайне правых современных политических движениях тоже велика тяга к доси-нодальной архаике, они тяготеют к старообрядчеству, к разным ветвям катакомбников, которых они называют «средневековыми формами православия». Налицо явное всеобщее разочарование синодальным периодом русской Церкви. И на фоне этого разочарования попытки сергиан вернуться к внешней помпезности синодальной государственной Церкви выглядят нелепо и несвоевременно. Фактически большевистскую псевдоцерковь Алексей Ридигер меняет на псевдоправославие, завораживая бывших советских рабов торжественностью церемоний¹⁷³.

Русская Зарубежная Церковь имеет свой огромный опыт выживания в чуждой православию среде, но они не имеют опыта гонений православия, который пережили катакомбники. У зарубежников все вышло проще: жили в дореволюционной России, все в ней проиграли, потом помогали белым, потом погрузились на корабли и оказались на Балканах. Мой близкий родственник, Н. М. Абрамов, вместе с профессором Верховским, был секретарем Ставропольского Собора¹⁷⁴. В воззвании этого Собора были высказаны мысли о придании борьбе с большевиками религиозного характера, а в послании Собора провозглашалась идея, что военачальникам надо водрузить на знамена кресты и призвать войска бороться за гонимую Святую Церковь и за спасение распятой революцией России.

К сожалению, это воззвание не было поддержано участниками Собора, и протоиерей Востоков, основной автор воззвания, остался в меньшинстве. Не объявив священной войны против безбожного большевизма, белые, конечно, проиграли¹⁷⁵. И в Строгановской, и в Киселевской моленной были копии стенограмм Соборов и церковных совещаний как с территории Белого Юга, так и Белой Сибири. Я даже видел Харбинскую церковную документацию¹⁷⁶.

Все это еще живо обсуждалось в начале шестидесятых годов. Вот только молодежи было мало — несколько девушек, потом неудачно вышедших замуж, и двое-трое молодых людей, избравших себе советские карьеры и оказавшихся потом даже в красной Патриархии. Вопрос смены поколений в общинах был очень сложен. Происходило постепенное размывание цельных личностей. Наиболее крепки в вере и неприятии советских порядков были старики. Их дети, наши отцы, вынужденные жить и действовать в условиях большевизма, уже невольно усваивали элементы большевистских стереотипов и к концу жизни в известной степени духовно сломались и переродились. Поколение, рожденное в 1908—1910 годах, а это было второе поколение непоминающих, где-то до середины 1940-х годов духовно сохраняли себя, а после войны они все сломались.

Зато люди, рожденные на рубеже и в том веке, были духовно бодры и молоды в свои восемьдесят. Та же Милитина Григорьевна, Илья Михайлович и Валериан Вадимович были намного моложе последующего поколения. У них была бодрая и даже веселая старость, они часто смеялись, шутили, говоря, что самое страшное уже позади и что большевизм теперь издохнет сам, как раненый зверь. А смертельно ранил его другой слуга антихриста — Гитлер, перемоловший самые агрессивные красные кадры.

Эти идеологические особенности лиц, участвовавших в московском духовном противостоянии Патриархии и красному Кремлю, изложены мною в связи с тем, что я хочу объяснить предысторию единственного в те годы открытого и публичного акта гражданского и церковного неповиновения режиму усатого антихриста в его сатанинском гнезде — на Красной площади и около Кремля.

В сорок первом, когда немцы подходили к Москве, у Строгановой состоялось собрание непоминающих мирян и духовенства Москвы и городов, примыкающих к Москве. Темой собрания было отношение к возможному взятию города немцами. Одна часть мирян и духовенства относились положительно к захвату Москвы немцами, другая — отрицательно. Победила русофильская и патриотическая линия, которую поддерживала и Строганова.