Полное собрание рассказов

– Тем лучше, – сказал Уильям Кэмбелл. – Потому что на самом деле я ничего не знаю. Это я просто так. – Он снова натянул простыню на лицо. – Как здесь хорошо, под простыночкой! – сказал он.

Мистер Тернер стоял у кровати. Он был человек пожилой, с брюшком, лысый, и его ждало много всяких дел.

– Тебе бы надо задержаться здесь, Билли, и пройти курс лечения, – сказал он. – Если хочешь, я это устрою.

– Никакого лечения я проходить не желаю, – сказал Уильям Кэмбелл. – Не имею ни малейшей охоты проходить курс лечения. Я всем доволен. Я всю свою жизнь был всем доволен.

– Давно это с тобой?

– Что за вопрос! – Уильям Кэмбелл сделал вдох и выдох сквозь простыню.

– Давно ты запил, Билли?

– А что, разве я плохо работал?

– Да нет! Я, Билли, просто спрашиваю. Давно ты запил?

– Не знаю. Но мой волк вернулся. – Он потрогал простыню языком. – Уже с неделю, как мой волк при мне.

– Врешь ты!

– Не-ет! Милый мой волчок. Только я приложусь к бутылке, мой волк уходит за дверь. Не выносит спиртного. Бедненький волчок. – Он вкруговую водил языком по простыне. – Прекрасный мой волчок! Ничуть не изменился. Все такой же. – Уильям Кэмбелл закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Тебе надо полечиться, – сказал мистер Тернер. – Ложись в лечебницу Кили. Не пожалеешь. Там неплохо.

– Город Кили, – сказал Уильям Кэмбелл. – Это недалеко от Лондона. – Он закрыл, потом открыл глаза, задевая ресницами простыню. – Люблю простыночки, – сказал он и посмотрел на мистера Тернера. – Слушай, ты думаешь, я пьяный?

– Ты и есть пьяный.

– Ничего подобного.

– Ты пьяный, и белая горячка у тебя уже была.

– Нет. – Уильям Кэмбелл закрылся с головой. – Милая моя простыночка, – сказал он и нежно дохнул в нее. – Красавица моя. Простыночка, ты меня любишь? Это входит в плату за номер. Как в Японии. Нет, – сказал он. – Слушай, Билли, дорогой мой «Билли-вскользь», сейчас ты у меня удивишься. Я не пьяный. Я нашпиговался до ушей.

– Брось, – сказал мистер Тернер.

– Посмотри. – Уильям Кэмбелл подтянул под простыней правый рукав пижамы, потом высунул правую руку из-под одеяла. – Вот, гляди. – На руке от кисти до локтя были маленькие синеватые пятнышки, окружавшие крохотные темно-синие следы уколов. Пятнышки почти находили одно на другое. – Это мое новое достижение, – сказал Уильям Кэмбелл. – Пью я теперь редко и понемножку, только чтобы прогнать волка из комнаты.

– От этого тоже вылечивают, – сказал Билли-вскользь Тернер.

– Нет, – сказал Уильям Кэмбелл. – Ни от чего нас не вылечивают.

– Нельзя же, Билли, ставить на себе крест, – сказал Тернер. Он присел к нему на кровать.

– Осторожней с моей простыночкой! – сказал Уильям Кэмбелл.

– Ну, не повезло тебе, так неужели же ставить на себе крест из-за этого в твои-то годы, Билли, и накачиваться всякой мерзостью!

– Преследуется законом? Вот ты о чем?

– Я не о законе, а о том, что это надо в себе побороть.

Билли Кэмбелл любовно коснулся простыни губами и языком.

– Милая моя простыночка, – сказал он. – Я могу целовать эту простыночку, и в то же время мне сквозь нее все видно.

– Перестань ты про свою простыночку. Нельзя втягиваться в эту мерзость, Билли.

Уильям Кэмбелл закрыл глаза. Его начинало слегка поташнивать. Он знал, что тошнота не облегчится рвотой, а будет все усиливаться, если не принять мер. Вот тогда-то он и предложил мистеру Тернеру выпить. Мистер Тернер отказался. Уильям Кэмбелл отпил из бутылки. Это могло принести только временное облегчение. Мистер Тернер внимательно следил за ним. Мистер Тернер сидел в этом номере много дольше, чем ему можно было, – у него накопилось столько дел. Хотя он всю свою жизнь провел среди наркоманов, наркотики внушали ему ужас, а к Уильяму Кэмбеллу он относился очень хорошо и не хотел оставлять его одного. Он жалел Уильяма Кэмбелла и думал, что курс лечения мог бы ему помочь. Он знал, что в Канзас-Сити от этого лечат. Но ему надо было уходить. Он встал.

– Слушай, Билли, – сказал Уильям Кэмбелл. – Слушай, что я тебе скажу. Тебя зовут Билли-вскользь. Это потому, что ты все скользишь. А меня зовут просто Билли потому, что я скользить не умею. Не умею я скользить, Билли. Никогда не умел. Все за что-нибудь зацеплюсь. Попробую скользнуть – раз! – и зацепился! – Он закрыл глаза. – Не умею я скользить, Билли. А это знаешь как плохо, когда не умеешь скользить.

– Да, – сказал Билли-вскользь Тернер.

– Что «да»? – Уильям Кэмбелл посмотрел на него.

– Ты говорил…

– Нет, – сказал Уильям Кэмбелл. – Я ничего не говорил. Видимо, произошла ошибка.

– Ты говорил про то, что скользить…

– Нет, нет. Про то, чтобы скользить, речи быть не могло. Ты слушай, Билли, я открою тебе один секрет. Люби простыночки, Билли. С проститутками, Билли… – Он запнулся. – С проститутками простись. С проституткой просто ночь, а с простыночкой – ночка. – Он замолчал и сунул голову под простыню.

– Мне пора, – сказал Билли-вскользь Тернер.

– Будешь путаться с проститутками, обязательно подцепишь, – сказал Уильям Кэмбелл. – С ними просто ночь, а…

– Ты это уже говорил.

– Что говорил?

– Про ночь и про ночку.