Полное собрание рассказов

— Да будет вам, слушать тошно! Одинокий больной старик в огромной квартире на Парк-авеню, который цепляется за жизнь, умоляя о помощи. — Бен живо представил себе картину. — Ночами Килрейн кричал, и кто приходил на его крик? — Бен выдавил улыбку. — Роуз, ангел милосердия. Роуз поправляла ему подушки, растирала спину, говорила, что все обойдется, давала снотворное. Она заменила ему целый мир. — Бен поднял палец. — Хотите сказать, мысль о том, что Килрейн оставит ей что-нибудь на память, никогда не посещала ее хорошенькую головку?

Девушка опустила глаза в пол.

— Посещала, — пробормотала она.

— Посещала? А что я говорил? И не раз! — Бен торжествовал. — Уверяю вас, она только об этом и думала. — Он выбил чек. — Я ее знать не знаю, но если два года в лавке чему-нибудь меня научили, так это разбираться в людях. — Он поднял глаза. — Два девяносто пять.

И с изумлением увидел, что девушка готова расплакаться.

— Что ж такое! — покаянно воскликнул Бен и коснулся ее руки. — Бог мой, да не слушайте вы меня!

— С вашей стороны не слишком хорошо рассуждать так о человеке, которого вы в глаза не видели, — сказала девушка с обидой.

Бен кивнул.

— Вы правы, тысячу раз правы. Говорю вам, не слушайте меня. Тяжелый день выдался, вы просто подвернулись под руку. Наверняка ваша Роуз и впрямь соль земли.

— Я этого не утверждала, — промолвила девушка. — Никогда.

— Ладно, какая разница, — сказал Бен. — Короче, не слушайте меня. — Он потряс головой, удивляясь двум пустым годам, которые провел в бакалейной лавке. Миллион докучных обстоятельств лишили его голоса, высушили душу. У него не было времени влюбляться и заигрывать с девушками или просто задуматься о любви и заигрываниях.

Бен покрутил пальцами, сомневаясь, что любовь и заигрывания еще вернутся в его жизнь.

— Зря я обидел такую милую девушку. Лучше бы я подарил вам улыбку и гардению.

— Гардению? — удивилась она.

— Гардению, — кивнул Бен. — Два года назад, когда я открылся, я дарил каждой покупательнице улыбку и гардению. А поскольку вы моя последняя покупательница, то и вам кое-что причитается. — И он улыбнулся ей так, словно день только начинался.

Его улыбка и обещанная гардения заставили бедную серую мышку зардеться от смущения и удовольствия.

Бен был очарован.

— Вот это да, — промолвил он. — Вы заставляете меня жалеть, что цветочная лавка уже закрылась.

Девушке явно нравился этот разговор, впрочем, как и Бену. Ему уже чудился аромат гардении в воздухе, он почти видел, как ее неловкие пальцы пытаются приколоть цветок.

— Вы продаете лавку? — спросила девушка.

Между ними словно разлилось сияние. Слова, формальные и скучные, больше ничего не значили — важны были только намеки и полутона.

— Я прогорел, — ответил Бен. Впрочем, теперь это не имело значения.

— И что вы будете делать?

— Собирать моллюсков, — ответил Бен, — если вы не придумаете чего-нибудь получше. — Он, словно актер на сцене, взглянул на девушку искоса, недвусмысленно давая понять, как соскучился по женскому обществу.

Ее пальчики сжали кошелек, но девушка не отвела глаз.

— Работа тяжелая?

— Скорее промозглая, — ответил Бен. — И одинокая, броди себе по берегу с вилами.

— Прожить-то можно?

— Как-нибудь проживу, — ответил Бен. — Много ли мне надо? Ни жены, ни детей, ни вредных привычек. Мне хватило бы денег, которые старый Килрейн тратил на сигары.

— Это все, что осталось у него в самом конце, — промолвила девушка.

— А еще сиделка.

— Он умер, а у вас вся жизнь впереди.

— Вас послушать, так я везунчик!

Бен подхватил ее небольшую сумку с продуктами, вышел на улицу и увидел «Кадиллак».

— Роуз дала вам эту махину? А сама как же?

— В нем очень неудобно, — сказала девушка. — Такая громадина. Когда я в городе, мне все время хочется спрятаться за приборной панелью.

Бен распахнул переднюю дверцу, и девушка скользнула на водительское сиденье. Рядом с громадным рулем и щитком она выглядела десятилетней девочкой.

Бен поставил сумку на пол рядом с ней и фыркнул.

— Если бы у привидений был запах, призрак Джоэла Килрейна пах бы именно так — сигарами.

Не думая прощаться, Бен устроился рядом с девушкой, словно собирался передохнуть и собраться с мыслями.

— Слыхали, как Килрейн заработал свое состояние? В тысяча девятьсот двадцать втором году он обнаружил, что… — Слова замерли у него на губах, когда Бен увидел, что чары спали, и глаза у девушки снова на мокром месте. — Мисс, вы снова плачете, — грустно заметил он.

— А я все время плачу, — пискнула она. — То одно, то другое. Ничего не могу с собой поделать.

— Но из-за чего? — спросил Бен. — Из-за чего вы плачете?

— Из-за всего, — ответила девушка с отчаянием в голосе. — Я — Роуз, и все на свете вызывает у меня слезы.

Мир вокруг Бена покачнулся, замерцал и вновь вернулся на место.

— Вы? — спросил он тихо. — Вы Роуз? Двенадцать миллионов долларов? В таком пальтишке? Покупаете овсянку и маргарин? Посмотрите на свой кошелек, лак весь потрескался!

— Я всегда так жила, — ответила Роуз.

— Вы еще очень молоды, — заметил Бен.