Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

Тебя предчувствуя в темнице,
Шенье достойно принял рок,
Когда на черной колеснице
Он просиял, как полубог.

«Альманахи стихов...», К2

9–11

Когда земля гудит от грома
И речка бурная ревет
Сильней грозы и бурелома,

15–16

И ветер полы развевает
На неуклюжем сюртуке.

39

Тебя назвать боялись греки,

«Уничтожает пламень...»

ККабл

после строфы 3

Поведайте пустыне
О дереве Креста;
В глубокой сердцевине
Какая красота!

Из дерева простого

Я смастерил челнок
И ничего иного
Я выдумать не мог.

Наборная рукопись журн. «Рудин»

1

Снедает легкий пламень

3–4

Сегодня я не камень,
Но дерево пою.

«И поныне на Афоне...»

ККабл и Машинопись (АМ)

12

Мы ничуть не спасены.

КорпАв 2

12, версия

Мы судом не спасены.

«Вот дароносица, как солнце золотое...»

ККабл

6–8

Струится в храмине под куполом в июле.
Вне времени и мы, свободные, вздохнули
На луговине той, где время не бежит.

10

Все причащаются, ликуют и поют

Аббат

ККабл (1-я редакция) и «Новый Сатирикон»[46]

после строфы 3

Переменилось всё земное,
И лишь не сбросила земля
Сутану римского покроя
И ваше золото, поля;
И самый скромный современник,
Как жаворонок, Жамм поет:
Ведь католический священник
Ему советы подает!

ККабл (2-я редакция)

вм. строф 2–3

Священник слышит пенье птичье
И всякую живую весть,
Питает всё его величье
Сияющей тонзуры честь.
Свет дивный от нее исходит,
Когда он вечером идет,
Иль по утрам на рынке бродит
И милостыню подает.

Я поклонился, он ответил

Кивком учтивым головы,
И, говоря со мной, заметил:
«Католиком умрете вы!»
А в толщь унынья и безделья
Какой врезается алмаз
Когда мы вспомним новоселье,
Что в Риме ожидает нас!

Там каноническое счастье,

Как солнце, стало на зенит,
И никакое самовластье
Ему сиять не запретит.
О жаворонок, гибкий пленник,
Кто лучше песнь твою поймет,
Чем католический священник
В июле, в урожайный год!

«О свободе небывалой...»

Машинопись (АМ)

12

Я вовеки не сниму.

«Обиженно уходят на холмы...»

Редакция 1 (см. примеч.)

4

Исчадье мрака в капюшонах тьмы

вм. 8–16

Они покорны чуткой слепоте.
Они — руно косноязычной ночи.
Им солнца нет! Слезящиеся очи —
Им зренье старца светит в темноте.

Редакция 2 (см. примеч.)[47]

2–4

Плебеи, и о Риме семихолмном
Тоскуют овцы, и по черным волнам
Земли кочуют в океане тьмы

строфы 2, 3

<следуют в обратном порядке>

«Как этих покрывал и этого убора...»

Автографы (АМ и АЛ)

2, окончат.

Мне пышность тяжела — участница позора[48]

3

Собирается в Трезене

7–10

Вот она: какие речи
И какой ужасный вид[49]
Избегает с нею встречи,
Чуя правду, Ипполит.

вм. 13–19

Черным факелом среди белого дня
К Ипполиту любовью Федра зажглась[50]
И сама погибла, сына виня,
У старой кормилицы учась.
Позабыла свой род и царский сан,
Возвела на юношу неправды тень,[51]
Заманила охотника в капкан.
По тебе будут плакать леса, олень!

20–21

<отсутствуют>

29

Солнце черное поем[52]

26–29,вариант

Соберем несчастья плод
В доме Федры утомленной
Страсти дикой и бессонной
Солнце черное зайдет[53]

ККабл

7–8