Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

«Дабы волос усилить мощь...». С.-Петербургские ведомости. 2001. 13 янв., в тексте воспоминаний С. Г. Вышеславцевой (1890–1975) — искусствоведа и переводчика. Об обстоятельствах создания ст-ния вспоминала: «Еще в дореволюционные годы мы встречались с ним в одном небольшом пансионате в Куоккала зимой или ранней весной, на каникулах. Все гости этого милого пансионата, преимущественно молодежь, увлекались лыжами, совершали большие прогулки в лес, на речку и по окрестностям. Осипа Эмильевича же я помню скорее не скользящим (или летящим) на лыжах, а мерно, не спеша, шагающим в уединении по хорошо утоптанным тропкам и дорогам, погруженным в раздумья, созерцающим красоты зимней природы... Не скажу, чтобы он был не общительным, но разговаривать с ним не всякому хотелось и умелось, ибо самый характер его мышления и все словесные выражения мыслей были нешаблонными, с неожиданными поворотами и ассоциациями; за ним было трудно следить и подавать реплики. Иногда, за общим столом, Мандельштам вставал и в свойственной ему несколько высокопарной манере произносил очередную импровизацию на местные темы, чаще всего шутливого содержания, но облеченную в оригинальную поэтическую форму. Память мне случайно сохранила одну из таких импровизаций, нацеленную на мою соседку по комнате и заставившую ее, бедную, краснеть перед всем нашим обществом... <следует текст ст-ния>. Осип Эмильевич был в те годы студентом Петроградского университета, занимался с увлечением романскими языками и литературами».

«Это есть художник Альтман...». Звено. 1924. 29 сент., в очерке Г. Иванова «Китайские тени». Печ. по тексту, приведенному Г. Адамовичем (Опыты. 1956. Кн. 6). В стихах речь идет о Натане Исаевиче Альтмане (1889–1970), а оценка его живописи восходит, вероятно, к критическим отзывам в среде художников левого направления, собрания которых М. посещал в 1915–1916 гг. (см.: Пунин Н. Квартира № 5 // Панорама искусств. М., 1989. Вып. 12). Ср. характеристику современного исследователя: «Художник реалистического и даже академического толка по своей сути, поспешно испробовавший рецепты различных постимпрессионистических стилей...» (Толмачев М. Ахматова в изобразительном искусстве // Тайны ремесла. М., 1992. С. 160).

«Я связан молоком с языческой Палладой...». Соч. (искаженный текст). Печ. по автографу в альб. Паллады Олимповны Богдановой-Бельской (Гросс, Дерюжинская и др., до замужества — Старынкевич; 1885–1968), хозяйки литературного салона в Петербурге (альб. в собр. Э. В. Гросса). Ниже в скобках поэт приписал к собственной подписи: «гладко выбритый и совершенно не влюбленный», а Паллада вставила перед словом «совершенно» реплику: «эту неделю». Из другой ее пометы явствует, что в Алуште (где в так называемом Профессорском уголке в компании петербуржцев жили Паллада и М.) они брали молоко у одной молочницы. Имя Паллады — одно из имен (эпитетов) Афины в греч. («языческой») миф. Следует учитывать и репутацию Паллады, отразившуюся в «Записках об Анне Ахматовой» Л. Чуковской: «Спросила, слышала ли я о Палладе? — Нет. — Даже не слышали? Это можно объяснить только вашей сверхъестественной молодостью. Она была знаменита. Браслеты на ногах, гомерический блуд. Один раз при мне она сказала своей приятельнице: “У меня была дивная квартира на Моховой. Ты не помнишь, с кем я тогда жила?”» (запись 20 июля 1939 г.).

«Почему ты всё дуешь в трубу, молодой человек?..». Новый мир. 1961. № 1, в мемуарах И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Читалось автором в Феодосии; приводя эти стихи, Эренбург писал: «В самые трагические минуты он смешил нас газелами...».

«Не сожалей, что тебе задолжал я одиннадцать тысяч...». Звено. 1924. 29 сент., в очерке Г. Иванова «Китайские тени». Печ. по этой публ.; в дальнейшем Г. Иванов печатал текст с другой редакцией ст. 1: /Если грустишь, что тебе задолжал я одиннадцать тысяч,/. Было вписано в альб. Р. В. Рура (ныне в ИРЛИ), но, как обманувшее ожидания владелицы альбома, тут же ею вырвано и уничтожено (66, с. 348). Роза Васильевна содержала в помещении изд-ва «Всемирная литература» коммерческий киоск, но «не была лишена и эстетических чувств... На всех литературных вечерах ее неизменно можно было видеть в первом ряду...» (74а, с. 203).