Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

И подобно тому, как единый виталистический поток создает для себя органы... и только через них и может осуществиться виталистический порыв. Заметки к XXV песни «Чистилища», где речь идет о зарождении человека, о том, как живой организм превращается в разумное существо (come d’animal divegna fante). Анализ этого стиха см. в примечаниях «Разговор о Данте. Первая редакция», гл. I, к словам Ребенок у Данта. В свое время Герцен (в письме от 18 июля 1835 г.) восхищенно назвал эту песнь «Чистилища» «le dernier mot (последним словом. — Л. С., Г. Л.) нынешней философии зоогнозии», советовал почитать эту «важную и дивную» вещь у Данте — «новое доказательство его величия и силы» — и пытался переводить отрывок с французского (77, с. 46). Через сто лет М. так же сопоставляет ее с современными достижениями науки и философии: витализмом в биологии (в «Путешествии в Армению» упоминается «эмбриональное поле профессора Гурвича») и понятием философии Бергсона élan vital (виталистический порыв), см.: 102, с. 144). В XXV песни часто усматривают только «доктринальный» смысл: Данте излагает свое учение о зарождении человека и о происхождении души, которое отличается и от комментария великого мудреца (т. е. Аверроэса) на трактат Аристотеля «О душе» (Purg. XXV, 61–66), и от толкований теологов. Однако, как отмечает в своем коммент. А. М. Кьяваччи-Леонарди, это отступление имеет и чисто художественную (поэтическую) мотивировку, ибо Данте останавливается на сложнейшем философском и богословском вопросе, перед решением которого пасовали многие мыслители, специально для того, чтобы объяснить, почему души в потустороннем мире, освободившись от бренного тела, сохраняют вместе с нетленными свойствами мыслящей души (anima intellettiva) все способности индивидуальной чувствующей души (растительной и животной — по Аристотелю): после смерти solvesi da la carne, e in virtute / ne porta seco e l’umano e ’l divino ‘душа возносится и уносит своею силою с собой и человеческое и божественное’ (Purg. XXV, 80–81).

Органы. Ср. примечания «Разговор о Данте. Первая редакция». У Данте можно усмотреть параллель между устройством космоса, как оно описано в Par. II, 112–148, где каждая небесная сфера действует как `орган (organo) единого тела универсума, и душевной деятельностью человека, осуществляемой, согласно «Пиру», посредством его телесных органов: «б`ольшую часть действий (operazioni) нашей душе положено производить при помощи телесных органов, а это легче, когда тело должным образом сложено и соразмерено во всех своих частях. Когда же оно хорошо сложено, тогда оно красиво в целом и в частях и доставляет наслаждение своей удивительной гармонией...» (Conv. IV, XXV, 11). Метафору «`органы мира» (organi del mondo — Par. II, 121) Данте раскрывает в латинском трактате «Монархия»: «Итак, надлежит знать, что подобно тому, как искусство трехступенно, существуя в уме мастера, в орудии (in organo) и в материи, формируемой этим искусством (in materia formata per artem), так и природу мы можем рассматривать как трехступенную. Ведь природа существует в мысли первого источника движения (in mente primi motoris), т. е. Бога, а затем в небе, как в орудии, посредством которого подобие вечной доброты раскрывается в текучей материи» (Mon. II, II, 2). М. ни разу не обращается к этому трактату и, возможно, даже не прочел его целиком, но мог найти цитируемое нами место в однотомнике Э. Мура по отсылке к нему в коммент. Скартаццини — Ванделли к Par. II, 121. Полный рус. перевод «Монархии» вышел в 1968 г.; до этого была опубликована только первая книга в переводе с немецкого В. С. Арсеньева и обзор второй и третьей книг («Витебские губ. ведомости», 1908, 12, 14, 17, 20 сент.).

(28)

Сплетня флорентийская солнечным зайчиком перебегала из дома в дом, а иногда через покатые холмы даже из города в город. Каждый сколько-нибудь заметный горожанин — булочник, купец, кавалерствующий юноша... Ср. итал. riverbero ‘солнечный зайчик’: М. мог «этимологизировать» это слово как производное от verbo ‘глагол, слово’; в пользу возможного здесь двуязычного каламбура как будто указывает и необычное причастие «кавалерствующий», очень напоминающее полукальку с итал. cavalcante ‘едущий верхом’.

(29)