Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 3

1. С тех пор, как друзья мои — хотя это слишком громко, я скажу лучше: приятели — вовлекли меня в круг естественно-научных интересов, в жизни моей образовалась широкая прогалина. Передо мною открылся выход в светлое деятельное поле.

2. Глаз натуралиста обладает, как у хищной птицы, способностью к аккомодации. То он превращается в дальнобойный военный бинокль, то в чечевичную лупу ювелира.

3. Требования науки счастливо совпадают с одним из основных законов художественного воздействия. Я имею в виду закон гетерогенности, который побуждает художника соединять в один ряд по возможности разнокачественные звуки, разноприродные понятия и отчужденные друг от друга образы. В поле зрения Дарвина всегда находится целиком весь органический мир. С удивительной свободой и легкостью он оперирует самыми отдаленными разновидностями живых существ.

4. С детства я приучил себя видеть в Дарвине посредственный ум. Его теория казалась мне подозрительно краткой: естественный отбор. Я спрашивал: стоит ли утруждать природу ради столь краткого и невразумительного вывода. Но, познакомившись ближе с сочинениями знаменитого натуралиста, я резко изменил эту незрелую оценку.

5. Естественнонаучные труды Дарвина, взятые как литературное целое, как громада мысли и стиля, — не что иное, как трепещущая жизнью и фактами и бесперебойно издающаяся газета природы. Дарвин организует свой материал, как редактор-издатель большого и влиятельного, скажем прямо — политического, органа.

6. Он не один. У него множество сотрудников — корреспондентов, разбросанных по всем графствам, колониям и доминионам Соединенного Королевства, по всем странам земного шара.

«Я раздобыл сейчас, — говорит он, — все породы (голубей), какие только мог купить или так или иначе заполучить с помощью друзей в разных странах. Особенно я благодарен сэру Эллиоту».

7. Купеческое здравомыслие, чувство инициативы, солидарности, бесстрашие перед конкурентами, самоуверенная и несколько ограниченная жизнерадостность — вот рычаги, движущие его научно-изобретательской мыслью.

Но эти факторы в не меньшей степени влияют на стиль и манеру, на деятельную форму его изложения, они напитывают собой и предопределяют литературную форму и структуру его жизненного труда.

Конечно, стиль натуралиста — один из главных ключей к его мировоззрению, так же как глаз его, его манера видеть — ключ к его методологии.

8. «Происхождение видов» как литературное произведение — большая форма естественнонаучной мысли. Если сравнить ее с музыкальным произведением, то это не соната и не симфония с ее нарастанием частей и бурными этапами, а скорее сюита. Небольшие самостоятельные члены...

9. На смену кропательству и составлению каталогов Дарвин выдвинул новый принцип — естественнонаучной вахты.

«Происхождение видов» — такой же точно путевой дневник, как «Путешествие на “Бигле”». Натуралист — дозорный, несущий службу на капитанском мостике.

Молодая буржуазия охотно посылала своих детей в кругосветное плаванье. Путешествие на фрегате вокруг света входило в большой план воспитания молодого человека, которому прочили серьезное будущее. Ряд художников, ученых и поэтов прошли кругосветную школу. Вот почему в научных сочинениях Дарвина мы находим элементы географической прозы, начатки колониальной повести и морского фабульного рассказа.

10. «Происхождение видов» ошеломило современников. Книгу читали взасос. Ее успех у читателей был равен успеху Гетевского «Вертера». Ясно, что ее приняли как литературное событие, в ней почуяли большую и серьезную новизну формы.

11. «Происхождение видов». Животные и растения никогда не описываются ради самого описания. Книга кишит явлениями природы, но они лишь поворачиваются нужной стороной, активно участвуют в доказательстве и сейчас же уступают место другим.

И вот сейчас надо отметить: Дарвин раз навсегда изгнал красноречие, изгнал риторику, изгнал велеречивость из литературного обихода. Золотая валюта фактов поддерживает баланс его научных предприятий, совсем как миллион стерлингов в подвалах <британского банка обеспечивает циркуляцию хозяйства страны>.

12. Здоровое расположение духа естествоиспытателя сказывается в свободном расположении научного материала. Дарвин располагает факты с изысканным вкусом. Он позволяет им дышать. Он рассыпает их в фигурные созвездия, группирует в светящиеся сгустки.

Энергия доказательства разряжается «квантами», пачками. Приливы и отливы достоверности оживляют каждую маленькую главу «Происхождения видов». Но самое замечательное и поучительное в Дарвине для всех писателей — это забота Дарвина о том, чтобы читать в фактах, в натуральных рядах.

Он пользуется серийным разворотом признаков и сталкиванием пересекающихся рядов. Сплошь и рядом, постепенно накопляя существенные приметы, он дает усиливающуюся гамму.

13. Это безустанная забота Дарвина-писателя (художника) — о наиболее выгодном физическом освещении каждой детали.