Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том 6.

3 Бор Л. Н. ‹Лойтер Н. Б.› Обломов: Трагикомедия в 4-х актах, 10-ти картинах по роману И. А. Гончарова. М.: Цедрам, 1935 (2-е изд. М., 1936); ‹Азанчевский С., Розен А.› Обломов: Пьеса в 4-х актах по роману И. А. Гончарова. М.: Цедрам, 1935 (2-е изд. М., 1936).

Сноски к стр. 432

1 Обломов: Сценическая композиция в 4-х действиях, 13-ти картинах М. Д. Волобринского и Р. М. Рубинштейн. Пьеса отредактирована и направлена для распространения Ленинградским театром им. Ленинского комсомола. М.: Отдел распр. драм. произв. ВУОАП, 1957. Пьеса переводилась на чешский язык: Oblomov: Hra o 4 dejstvich, 10 obrazech. Napsal I. A. Goncarov / Ze stejnojmenneho rusk'eho origin'alu prelozil Jarom'ir Studen'y; Sc'enickou komposici M. D. Volobrinsk'eho a R. M. Rubinstejn upravil Evzen Drmola. Praha: Dilia, 1959.

Сноски к стр. 433

1 См.: Театр. Ленинград. 1958. № 28 (520). 9-20 июля. С. 55.

2 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 13-14.

3 Театр. Ленинград. 1958. № 26 (518). 25 июня-1 июля. С. 6.

4 Орлов В. Театральные мемуары // Сиб. огни. 1986. № 4. С. 140.

5 См.: Смена. 1965. № 247. 20 окт. С. 4. Исполнителей ролей Штольца и Захара установить не удалось.

Сноски к стр. 434

1 Белинский А. А. Монолог о телетеатре // Телевидение. Радиовещание. 1980. № 10. С. 32.

2 Смена. 1965. № 247. 20 окт. С. 4.

3 Там же; см. также: Портреты актеров. Л., 1973. С. 127.

4 Постановщик спектакля О. Ремез (однокурсник А. А. Белинского по ЛГИТМИКу) изложил историю своего знакомства со сценарием А. Окунчикова. «Все известные мне инсценировки, – писал он, – грешили теми самыми изъянами, что и читательское, школьное восприятие романа. В лучшем случае авторы забегали во вторую, третью и четвертую части и грамотно излагали любовную коллизию Обломов – Ольга – Штольц. Концепции либо не было вовсе, либо инсценировщики трактовали события, излагали роман с точки зрения его первой, „диванной” части. Я собирался (и не один раз) сам инсценировать роман, как вдруг (уже в театре имени Пушкина) познакомился с инсценировкой А. З. Окунчикова, написанной давно, для предполагавшейся постановки А. Д. Попова в Театре Советской Армии.

Эта драматическая версия обладала достоинствами, которых не было в ‹версиях›, известных мне ранее. ‹…› Отбор сцен из романа, композиция были сделаны с точным пониманием законов драматического театра. Инсценировка была пронизана действием» (Ремез О. Сыгранные книги. М., 1977. С. 70-71). Описание изменений, внесенных постановщиком в этот сценарий, см.: Там же. С. 71-72.

5 См.: Театр. жизнь. 1970. № 8. С. 20.

Сноски к стр. 435

1 Ремез О. Сыгранные книги. С. 74.

2 См.: «Первое действие: На верхней площадке ‹…› – рояль. На нижнем уступе – диван.

По ходу действия диван исчезнет (его унесут «рабочие», те самые, что собираются «ломать», перестраивать квартиру Обломова), и на огромной сценической площадке останется лишь рояль с веткой сирени на нем. Безграничный простор откроется Илье Ильичу.

Здесь на вершине площадки, у рояля, рядом с Ольгой, и завершит Обломов первый акт словами:

– Боже, как хорошо жить на свете! ‹…›

Второе действие: Там, где стоял рояль, – свалена в беспорядке обломовская мебель (диван, шкаф, кресло, ширма), упакованная в рогожу. Илья Ильич переезжает на Выборгскую сторону, в дом вдовы Агафьи Пшеницыной.

На первом плане, на нижней площадке (той самой, где находился в первом действии диван), по обеим сторонам ее, по порталам разместились комод (справа от зрителей) и конторка (слева) – здесь живут Агафья Матвеевна и ее братец Иван Матвеевич. Сюда к ним спускается для переговоров (в начале второго действия) Обломов. Отказаться от квартиры ему не удается, и он решает ненадолго здесь задержаться.

В следующей картине мужики сносят вниз и освобождают от рогожи столик, кресло, ширму. Обломов временно поселяется на Выборгской стороне. Затем нижняя площадка с каждой картиной все больше „обрастает” вещами Обломова. Они все плотнее заслоняют нижнюю площадку от верхней ‹…› соединяются с комодом Агафьи и конторкой братца. Наконец торжественно и плавно на бурлацких лямках волокут мужики вниз и диван. Интерьер „замкнулся”.

Пространство сжалось, съежилось. Передняя площадка, заставленная и заваленная нужными и ненужными вещами, стала похожей на склеп, в котором заживо погребен Илья Ильич Обломов. Остается добавить, что во время обломовского сна за реальной мебелью возникнет еще фантасмагорическая, непомерно огромная, гигантская. ‹…› и именно во время сна вдруг исчезнет этот вещный мир, а останется Обломов наедине с необъятным, как и в начале спектакля, пространством» (Ремез О. Сыгранные книги. С. 75-76).

Сноски к стр. 436