Полное собрание сочинений. Том 17

Увидавъ, что Богъ простилъ уже ее, старуха взялась за дло, повила ребенка, снесла на лавку, послала соломки, вымыла и потомъ убрала дрожавшую всмъ тломъ невстку и свела ее въ клть и тамъ положила на полу, подстлавъ ей шубу.

— Ты, матушка, пошли Митрія то за попомъ. Еще нынче окрестить можно, — сказала родильница, — ей хотлось окрестить и хотлось больше всего, чтобы мужъ узналъ, что мальчикъ. Старуха послушалась ее и, убравъ невстку и отдавъ ей спеленутаго ребеночка, пошла на гумно. Дмитрій, вывершивъ одонье, обивалъ его гребломъ.

— Ну, Митюха, молись Богу, — сказала старуха.

— Аль малаго родила?

— Молись Богу, говорю, да ступай за попомъ. Сынишку родила.²⁸²

— Вре? — сказалъ Дмитрій, но сказавъ это, перекрестился. — Вишь ты! Ну не чаялъ, — сказалъ онъ, улыбаясь. И живо отпрегъ лошадей и повелъ ихъ, чтобы пустить на выгонъ.

— Что жъ, аль плохъ?

— Все лучше, Митюха, окрестить. Да и попъ то, сказывали <бабы>, у Баскачихи. Еще солнышко²⁸³ высоко.²⁸⁴

— Ишь ты! Не чаялъ, — все твердилъ про себя Дмитрій, покачивая [головой и] не переставая ухмыляться. Чтожъ, матушка, хорошъ малый то?

— Хорошъ! въ чемъ душа держится, — отвчала <умная> старуха. И хорошіе мрутъ и плохіе живутъ. Какъ Богъ дастъ да матушка владычица. Въ христіанскую вру привести надо, а тамъ что Богъ дастъ. Ты двокъ то вотъ избываешь, а они живутъ, а малаго то и радъ бы оживить, да какъ Господь Богъ не захочетъ, ничего не сдлаешь. То то ты не грши, Митюха. Чтоже ты лошадь то выдвинулъ бы къ воротамъ.

— Дай срокъ, матушка, пообдать. Тоже намотался, сть хочется.

Хоть и понялъ Дмитрій умныя слова матери, не велвшей ему загадывать, но онъ не могъ удержаться отъ радости и все шелъ, ухмылялся. И, остановившись въ сняхъ противъ клти, откуда онъ слышалъ пискъ ребеночка, онъ окликнулъ жену.

— Мара! A Мара! Малый что ль? —

— Сыночекъ, Митюха. Сыночка Богъ далъ, — отвчалъ ему жалостный, тихій голосъ Мары.

— Ишь ты! Не чаялъ. За попомъ ду. Дай пообдаю только, брюхо подвело, — и онъ прошелъ въ избу.

Мать хлопотала наскоро собрать ему пообдать. Въ изб было все не прибрано еще.

Мать подала сыну щей свекольныхъ, забленныхъ молокомъ. Онъ полъ, подозвалъ Дуньку и, лаская, покормилъ ее. И, вылзши изъ за стола и помолившись Богу,²⁸⁵ переобулся, надлъ новый кафтанъ, подпоясался, взялъ новую шляпу и вышелъ собираться. Наложивъ соломки въ ящикъ телги и застеливъ веретями, онъ пошелъ на гумно къ дяд Нефеду.

— Я къ теб, кумъ. Приведи сына въ Христіанскую вру. —

— Когда же крестить?

— Да вотъ къ кум зайду, да и за попомъ. Нынче, коль подетъ.

— Чтожъ; ладно.

— Спаси тебя Христосъ, — отвчалъ онъ поклонившись, и пошелъ къ кум. —

№ 30.

Въ то время, какъ родился въ Вяземской <слобод> Иванъ Онисимовъ, самое Вяземское и вс его обыватели перешли къ другимъ помщикамъ. — Въ Вяземскомъ узнали про это уже зимою, а перешли они отъ прежняго помщика Вяземскаго къ новымъ еще осенью, немного посл того, какъ родился Иванъ Онисимовъ. Одна половина, горная, перешла къ Горчаковой къ Троицкой Баскачих, а другая, зарчинская, къ немцу Брантову, такъ что Иванъ Онисимовъ родился ужъ не Вяземскому, а новому барину Бранту. Ршилось это дло — кому достаться посл Вяземскаго имнью въ Петербург въ 1723 году <3-го Сентября въ день мученника Онисима>. Одну половину имнья этаго выпросила себ у Царя Петра Алексевича Княгиня Настасья едоровна Горчакова, урожденная Баскакова, отъ чего и звали ее Баскачихой. Она чуть не выпросила всего, и Царь ужъ было далъ ей, да Императрица другую половину попросила для своего служителя Монсова. А Монсовъ подарилъ своему повару Бранту.

Баскачиха уже 25 лтъ вдовла, и были у нея два сына: старшій Романъ и Иванъ меньшой. Мужа ея имнье было въ Каширскомъ и въ Московскомъ узд, ея же собственное имнье было въ Чернскомъ, Новосильскомъ и Мценскомъ уздахъ. И жила она съ меньшимъ сыномъ Иваномъ въ Мценскомъ имньи сел Троицкомъ. Старшаго Романа она съ молоду отдала дяд Прову едоровичу Баскакову; и дядя выучилъ его грамот и ариметики и отдалъ въ службу, меньшаго же Иванушку мать не отпускала отъ себя и до 26 лтъ, гд откупала, a гд силомъ отбивала отъ службы. Въ прошломъ, 22-мъ году поссорилась она съ Вяземскимъ Мценскимъ воеводой, и Вяземской забралъ ея сына и представилъ въ Москву; а изъ²⁸⁶ Москвы его свезли съ другими недорослями, отлынивавшими отъ службы, въ Петербургъ и посадили въ тюрьму.