Читаем Полное собрание сочинений. Том 17 полностью

Ледяной домъ — его выдумка. О характере Татищева можно судить также по следующему анекдоту: «Государыня, — сказал он [1754] придворным, — чрезвычайно огорчена донесениями о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению сего зла: средство это у меня в кармане». — «Какое»? — вопросили его. — «Вот оно», — отвечал Татищев, вынимая новые знаки для клеймения, — «теперь, — продолжал он, — если преступники и будут бегать, так легко их ловить». — «Но, — возразил ему один присутствовавший, — «бывают случаи, что иногда невинный получает тяжкое наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?» — «Весьма удобным, стоит только к словам вор, прибавить еще на лице две литеры: «не». Не воръ его выдумка — [398]

Афанасій такой же, поменьше, по добре. Как-то он провинился неисполнением данного повеления и услышал грозные слова: явиться к караульному офицеру, которому приказано наказать его батожьем. На дороге встретился с ним Кабинетный писарь Замятин: вдруг Татищеву пришла счастливая мысль подставить его вместо себя. Он привел его к барабанщикам. «Что ж вы стали? Принимайтесь за него». — В мгновенье ока Замятин был раздет, положен и начал кричать под палками. Подставилъ подъ себя Замятина. [398—399]

Толстой. Широкій, умный, какъ Тютчевъ блестящъ. По Итальянски отлично. [433]

Татищевъ, Василій Никитичъ. Учился въ Новгород, въ Нарве и, наконец, въ Петербургской Морской Академіи. В 1716 году — (30 лтъ) посланъ въ Венецію до 1719 года. Въ 1720 [году] отправлен въ Петербургъ. Вольнодумецъ. Письмоводитель Брюса. [401—402] Во взяткахъ признается — толково, ясно. [403—404]

Просторно въ голов, но не ясно.

[Бантыш-Каменский. Словарь достопамятных людей. Ч. I. Спб. 1847.]

Головинъ, Федоръ Алексичъ, старше Петра. Очень образованный, по латыни знаетъ, посолъ въ Китай. [429] Б[антышъ] К[аменскій] II.722 436. Церемоніалъ: 21 апреля (699) Головин возведен был в достоинство генерал-адмирала. [442]

Другъ Лефорта Головин передал [Петру] любопытнейшие сведения о Сибири, описал богатство, разнообразие той страны. Хорошій разскащикъ. 2-й походъ Азовскій: делая над неприятелем поиски на море, не пропускал ни одного судна в осажденную крепость. Взялъ корабли.723 19 августа Азов был завоеван. [439] Головин участвовал в торжественном въезде Лефорта и Шеина в столицу, халъ въ карет, запряженной 6-ней724 въ торжеств. [440] Умеръ 1706. —

Съ усами, статный. Добрыня. Любилъ мать, как добрый, нежный сын предался глубокой горести. [450]


[Соловьев. История России, т. XV. М. 1865.]

В 1706725 [году] пишетъ [Петру] объ Астраханскомъ бунт: довольно говорилъ съ ними, вс кажутся верны и мужики добры. Изволь, государь, хотя себя понудить и показать к ним милость. Только и въ насъ не безъ воровъ бывало. [152]


[Соловьев. История России, т. XIV, М. 1864.]

Борисъ Голицынъ. Ученъ, уменъ. Пьяница. [112]

Михайла Потыкъ [?]. Первое время. Въ бунт стрльцовъ его совтъ — не робть.

Матвевъ Андрей Артамонычъ, ученъ. [113] Первое время.

Куракинъ, Борисъ Иванычъ, дипломатъ, образованъ, безцвтенъ.

Князь Ромодановскій. В Преображенскомъ происходили кровавые упражнения. Князь Ромодановский отскъ 4 головы. [281]

Курбатовъ, дворецкій Шереметева. Проэктъ г[ербовой бумаги]. [308]

Б. П. Шереметевъ. Западникъ.

В начале января 1702 года Шереметев просится домой посл Эрестфера. «Жена на чужомъ подворьи живет, — надобно ей дом сыскать, где бы голову приклонить». [374]

Другая побда 709 у Гумельсгофа и раззорилъ Ливонію. [376—377]

Опять просится къ Москв, тяжелъ на подъемъ. [XV 153]

Мазепа. Спокойно —ругаетъ своихъ и всхъ, и медлительно, прилично сластолюбецъ.

[Бантыш-Каменский. Словарь достопамятных людей. Ч. III. Спб. 1847.]

Репнинъ. Отецъ остался по старорусскому, сохранил свою седую, окладистую бороду. [14] Честный, тихій, смирный Дохтуровъ, ровесникъ Петру.

Шафировъ. Хотя он был малого роста, чрезвычайной толщины и едва передвигал ноги, но соединял ловкость в поступках с великою приятностию в лице. [547] Толстый, <изъ> жидовской породы. Во время похода Петра Великого в Персию произошла в Москве между Шафировым, обер-прокурором сенатским Скорняковым-Писаревым и князем Меньшиковым страшная ссора. Писарев дал предложение сенату, исполненное желчи, в котором называл барона Шафирова сыном одного боярского холопа, прозванием Шаюшки, и притом жидовской породы. [533—535] Шафиров, с своей стороны, доказывал, что дядя родной Писарева за воровство был повешен. Обер-прокурор представил тогда жалованные грамоты и просил не принимать более от Шафирова подобных прежним ябеднических, бездельных, многоглаголивых и из лжи сплетенных доношений. [536] Языкъ, знаніе, цпкость.726 Шафиров оказал великую твердость во время своего несчастия. [541]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман