Полное собрание сочинений. Том 17

Благодаря П. Д. Голохвастова за присланные им по запросу книги, Толстой пишет 12 января 1873 г.: «Мучаюсь, волнуюсь, ужасаюсь перед представляющимся, отчаиваюсь, обнадеживаюсь и склоняюсь к тому убеждению, что ничего, кроме муки, не выйдет».¹²²⁰ В тот же день, 12 января, Толстой обращается за сведениями к своему знакомому В. К. Истомину, жившему в то время в Новочеркасске: «У меня к вам просьба. Вы живете недалеко от Азова. Может быть и сами бываете, а может быть знакомые ваши. Мне нужно вид — картину того места, где стояли войска и были военные действия при Петре. Мне нужно знать, какие берега Дона, Мертвого Донца, Кутерьмы там, где высоко, где низко. Есть ли горы, курганы. Есть ли кусты — чилига или что-нибудь подобное — какие травы? Есть ли ковыль? Какая дичь? Да и вообще течение Дона от Хопра, какой общий характер имеет, какие берега? Может быть есть книги об этом специальные, то назовите». И в приписке: «Да нет ли чего-нибудь мне неизвестного, местного об Азовских походах Петра». Хотя на письме помета адресата о получении письма 17 января 1872 года, считаем год проставленным ошибочно, что часто случается в начале нового года.¹²²¹ 16 января 1873 г. С. А. Толстая занесла в свою записную книжку: «Занят он теперь чтением материалов из истории времен Петра Великого. Его вдруг охватило какой-то бессознательной потребностью избрать себе умственную деятельность именно из этого времени. Как это подкралось — было даже незаметно. Он записывает в разные записные книжечки всё, что может быть нужно для верного описания нравов, привычек, платья, жилья и всего, что касается обыденной жизни особенно народа и жителей вне двора и царя. А в других местах записывает всё, что приходит в голову касательно типов, движения, поэтических картин и проч. Эта работа мозаичная. Он вникает до таких подробностей, что вчера вернулся с охоты особенно рано и допытывался по разным материалам, не ошибка ли, что написано, будто высокие воротники носились при коротких кафтанах. Л. предполагает, что они носились при длинных верхних платьях, особенно у простонародья. Вечером мы читали вслух записки [в тексте пробел]¹²²² о свадьбах и обычаях русских времен Алексея Михайловича. Левочка очень ценит и хвалит историю Устрялова, как труд вполне добросовестный».¹²²³ Такого рода интерес к старинной одежде и обмундированию побудил Толстого обратиться с запросом о военной форме к А. А. Берсу. В недатированном ответе Берса читаем: «Посылаю тебе картинки, по которым можешь судить об мундирах того времени. Это картины пикинера, он с пикою, были же мушкатеры, они с ружьями, и у них перевязь от тесака через плечо; как видишь, брились, кто их брил, не узнал пока. Сапоги существовали и надевались взамен башмаков прямо на чулки, которые и торчали поверх голенищ сапог. Форма, как кажется, оставалась без перемены во всё время, как ты ее видишь на первом солдате преображенце, так она и [в] 1700-м г. такая же. Были плащи, я таковой видел в нашем музеуме; он короткий по колен, весь зеленый без всяких цветных петлиц и отметин и пуговиц, у горла широкий отложной ворот зеленый, такой же капюшон, но очень короткий и затем плащ без рукавов. Одно не мог пока узнать, принадлежал ли он всем солдатам или исключительно офицерам, всё это напишет тебе Петя [Берс], узнавши наверно и подробно у генерала Штейнгеля, директора военной хроники». (Хранится в АТБ.)

Толстой не удовольствовался книгами, присланными Голохвастовым по первому его запросу. 24 января 1873 г. он просит П. Д. Голохвастова о дополнительной присылке новых, нужных ему изданий: «Не успел отказаться от вашего предложения, как мне уже понадобились 3 книги. Справился с вашим предпоследним письмом — две из них там есть: Корба и Есипова «Раскольничьи дела». Если я вам не надоел, пришлите их, пожалуйста. Третья книга это — Кирилова «Статистика», о которой упоминает Устрялов. Если она есть в продаже, то, когда будете у Соловьева, возьмите у него на мой счет и пришлите мне, пожалуйста. Я уже дошел в своем изучении времени до той степени, что начинаешь вертеться в заколдованном кругу. С разных сторон повторяют одно и то же и знаешь откуда. Неужели только? С другой стороны я дошел до того периода, когда, начитавшись описаний того времени, всегда ложных, с пошлой европейской, героичной точки зрения, испытываешь одно биение на эту фальшь, и желая разорвать этот волшебный круг фальши, теряешь спокойствие и внимательность, которые так нужны.¹²²⁴

От собирания материала Толстой переходит к новым наброскам, и работа идет по двум направлениям. 31 января С. А. Толстая отмечает в своем дневнике: «Чтение материалов продолжается. Типы один перед другим возникают перед ним. Написано около 10 начал, и он все недоволен. Вчера говорил: «Машина вся готова, теперь ее привести в действие».¹²²⁵