Читаем Полное собрание сочинений. Том 17 полностью

Это несовершенство. Но гд же совершенство? Изъ за чего я буду прощать несовершенство? Понятно, что если я въ Англіи, во Франціи даже, рискую тмъ, что меня потревожатъ по подозрнію или обвиненію, подобному1273 тому, которому я подвергся, то я переношу это легко, увренный въ томъ, что за то, если у меня украдутъ корову, ее найдутъ, и мн заставятъ заплати[ть], что если убьетъ убійецъ моег[о] сына, то его казнятъ; но при н[ашихъ] Р[усскихъ] судахъ я несу не т тягости, к[оторыя] бы я несъ во Фр[анціи], что меня потревожатъ по подозрнію или случайному обвиненію, которое разршится въ установленный] срокъ, но я рискую по вол С[уда] и Т[ульскаго] П[рокурора] сгнить въ острог по такого рода обвиненію, а выигрываю что? То, что если у меня украдутъкорову, то пройдетъ много лтъ, пока еще станутъ разбирать дло, и мн ничего не возвратятъ, а если у меня убьютъ сына, то1274 мен[я] буду[тъ] верт[ть], на меня кричать на суд, убійцу спустятъ съ возвыше[нія], надаютъ ему рублей и отпустятъ назадъ въ мсто жительств[а].1275 Такъ что разсужден[іе] о несовершенств не можетъ быть примнимо. Если исполнитель закона иметъ право на волосъ уклониться отъ него, то законъ не есть огражденіе, a бдствіе. Уклоненіе всми принятое, взошедшее въ обычай, отъ 7-днев[наго] срок[а] есть не уклоненi[е], a уничтоженіе закона.1276 В[ора] слдуетъ можетъ быть наказ[ать] 1 годомъ1277 тюрьмы, а онъ уже просидлъ тр[и]. Мн можетъ быть наказаніе 2 мсяца, а я подъ арестомъ пробуду 6.

Главное же то, что наложеніе самаго наказанія обставлено всмъ обезпечивающимъ личность, задержаніе же, лишеніе свободы всякаго, предоставле[но] произволу кого? — дтей выпущенныхъ изъ школы. — И какихъ дтей? большей частью враждебно относящихся именно къ тмъ лицамъ, для к[оторыхъ] законъ предписываетъ прини[мать] во вним[аніе] лта, положе[ніе] въ св[т] и т. д. Какъ ни грустно это сказать, но для каждаго мальчик[а] Слд[ователя], безъ положенія въ свт, безъ средствъ, всегда будетъ сильное искушеніе въ приложенiи своей власти на людяхъ, стоящихъ выше его въ общественн[омъ] смысл.

2-й набросок, автограф Толстого, состоит из полулиста писчей бумаги, без фабричного клейма и водяных знаков. Записана одна страница, разлинованная карандашом в две линейки, причем написанный текст идет не по линейкам, а поперек их. В начале отрывка почерк довольно крупный, но затем он становится мельче и менее разборчивым; чувствуется торопливость писания, многие слова недописаны. От слов: «И насъ увряютъ»... до конца отрывка весь текст на полях отчеркнут. Начало: «Что тутъ нехорошо...»; конец: «... и я погибъ». Внизу текста — арифметические выкладки (деление).

Что тутъ нехорошо, пусть ршаютъ юристы и государствен[ные] люди, но я знаю, что это нетолько нехорошо, но ужасно, что1278 легче жить в Турціи, гд мой револьверъ мн судья, но нельзя жить спокойно въ Россіи, гд насъ увряютъ, что мы обезпеч[ены] закономъ.

И насъ увряютъ, что ссылки административ[ныя] суть безобраз[iе], несправед[ливость]. Отъ администра[тивнаго] взыск[анія] я могу обезпечить себя; я могу воздержаться отъ того, за что быва[ютъ] админист[ративныя] взыскан[iя], я могу оставаться человкомъ и спокойно, не восхваляя комуну и небраня власти, я знаю, кого надо уважа[ть] и кому покоряться; но отъ суда я ничмъ не обезпеченъ; у мен[я] три им[нія][?] въ разн[ыхъ] уздахъ, везд коло[дцы], лош[ади], быки, собаки, и везд слдов[атели], Тов[арищи] Про[курора] и Суды, кот[орые] могутъ посадить меня въ остр[огъ], лишить жизни. Я бы готовъ былъ на колняхъ стоя[ть] и цловать ручку каждую суботу у каждаго Сл[дователя] и Пр[окурора], но только чтобъ недля был[а] споко[йно] моя, но я не поспю угодить всмъ,1279 непонравится мо[е] лицо одному, и я погибъ.

3-й набросок заключает в себе две заметки, написанные на обороте письма Н. Н. Страхова к С. А. Толстой от 15 июня 1872 г. Текст обеих заметок написан поперек последней страницы письма, согнутого втрое. Текст, автограф Толстого, написан карандашом и представляет, повидимому, первоначальный набросок, в форме программы предполагаемой статьи, наскоро наброшенной автором для памяти. Начало: «I. Обвиненi[е] отъ Слд.»; конец:... «на полож. въ общ.»

1) Обвиненi[е] отъ Слд[ователя] и арестъ

2) Това[рищъ] Проку[рора] обв[иняетъ]

3) Законъ о недль[номъ] срок не исполн[яется]

4) <Составь> Что они юноши.

5) Судъ иметъ слишк[омъ] большую власть.

6) Что составъ его дуренъ;

7) и что мы доволь[ны] и горды.

<81280 Что судъ не обращаетъ вниманi[я] на полож[еніе] въ обществ]>

Другая заметка написана (чернилами), рядом с первой, на том же полулисте почтовой бумаги. Почерк довольно мелкий, в особенности в конце текста, написанного очень торопливо, со многими сокращениями, на очень тонкой и плохой (протекающей) бумаге, выцветшими рыжими чернилами; поэтому отдельные места рукописи не поддаются прочтению. Начало: «И все это случилось...», конец: «... злыхъ мальчик[овъ]».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман