Полное собрание сочинений. Том 26. Июль 1914 — август 1915

«Практический вопрос один: победа или поражение собственной страны», – писал слуга оппортунистов Каутский в унисон с Гедом, Плехановым и К^о. Да, если забыть о социализме и классовой борьбе, это будет верно. Но если не забывать о социализме, это не верно: есть другой практический вопрос. Погибать ли в войне между рабовладельцами, оставаясь слепым и беспомощным рабом, или погибать за «попытки братанья» между рабами в целях свержения рабства?

Вот каков на деле «практический» вопрос.

«Социал-Демократ» № 40, 29 марта 1915 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Софизмы социал-шовинистов

«Наше Дело» (1915 г., № 1), издаваемое в Петрограде ликвидаторами, печатает перевод брошюры Каутского: «Международность и война»{179}. Г-н А. Потресов заявляет при этом о своем несогласии с Каутским, выступающим, по его мнению, то как «адвокат» (т. е. защитник немецкого социал-шовинизма, не признающий правоты франко-русской разновидности этого направления), то как «судья» (т. е. марксист, старающийся без пристрастия применить метод Маркса).

На самом деле и г. А. Потресов и Каутский в основном изменяют марксизму, явными софизмами защищая национал-либеральную рабочую политику. Г-н А. Потресов отвлекает внимание читателей от основного, споря с Каутским о частностях. По мнению г. А. Потресова, «решение» вопроса об отношении к войне англофранцузской «демократией» (автор имеет в виду рабочую демократию) есть «хорошее в общем решение» (стр. 69); «они (эти демократии) действовали правильно», – хотя их решение не столько сознательно, сколько «в силу счастливой случайности… совпадает с национальным решением».

Смысл этих слов ясен: г. А. Потресов защищает, под прикрытием англо-французов, русский шовинизм, оправдывая патриотическую тактику социалистов тройственного согласия. С Каутским г. А. Потресов спорит не как марксист с шовинистом, а как русский шовинист с немецким шовинистом. Это – избитый до пошлости прием, и отметить надо лишь, что г. А. Потресов всячески прикрывает и запутывает простой и ясный смысл своих речей.

Суть дела в том, в чем согласны и г. А. Потресов и Каутский. Они согласны, например, в том, что «интернационализм современного пролетариата совместим с защитой отечества» (К. Каутский, 34 стр. нем. изд. брошюры Каутского). Г-н А. Потресов пишет об особом положении государства, «которое подвергли разгрому». Каутский пишет: «Народ ничего так не боится, как вражеского нашествия… Если население видит причину войны не в собственном правительстве, а в злокозненности соседнего государства, – а какое правительство при помощи прессы и т. д. не попытается внушить массе населения такой взгляд! – тогда… во всем населении вспыхнет единодушное стремление защищать границы от врага… Разъяренная толпа сама убила бы тех, кто попытался бы помешать отправке войска на границы» (К. Каутский, стр. 33, из статьи 1911 года){180}.

Вот якобы марксистская защита основной идеи всех социал-шовинистов.

Каутский сам прекрасно видел еще в 1911 г., что правительство (и буржуазия) будет обманывать «народ, население, толпу», сваливая вину на «злокозненность» другой страны. Вопрос в том, совместима ли с международностью и с социализмом поддержка такого обмана – все равно, вотированием ли кредитов, речами, статьями и т. п. – или эта поддержка равняется национал-либеральной рабочей политике. Каутский поступает, как бесстыднейший «адвокат», как последний софист, подменяя этот вопрос вопросом о том, разумно ли «одиночкам» «мешать отправлять войска» вопреки воле большинства населения, обманутого своим правительством. Не об этом спор. Не в этом суть. Обманутых мелких буржуа надо разубеждать, разъяснять им обман; иногда надо, пойдя с ними на войну, уметь выжидать обработки их голов опытом войны. Не об этом речь, а о том, позволительно ли социалистам участвовать в обмане «народа» буржуазией. Каутский и А. Потресов оправдывают такой обман. Ибо они знают прекрасно, что в империалистской войне 1914 года одинаково виновата «злокозненность» правительств и буржуазии всех «великих» держав, и Англии, и Франции, и Германии, и России. Об этом ясно говорит, например, Базельская резолюция 1912 года.