Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856

Генералъ, Полковникъ и Полковница были люди такого высокаго свта, что они имли полное право смотрть на всхъ здшнихъ офицеровъ, какъ на что-то составляющее середину между людьми и машинами, и ихъ высокое положеніе въ свт замтно уже было по одному ихъ взгляду,[85] про который Г-да Офицеры говорили: «О! какъ онъ посмотритъ!» Но Кап[итанъ] говорилъ, что у Ген[ерала] былъ не только не величественный, а какой-то глупый и пьяный взглядъ, и что Русскому Генералу и Полк[овнику] прилично быть похожимъ на Р[усскихъ] солдатъ, а не на Англійскихъ охотниковъ.

* № 4 (I ред.).

Гиканіе Горцевъ есть звукъ, который нужно слышать, но нельзя передать. Онъ громокъ, силенъ и пронзителенъ, какъ крикъ отчаянія; но не есть выраженіе страха. Напротивъ, въ этомъ звук выражается такая отчаянная удаль и такой зврскій порывъ злобы, что невольно содрагаешься. — Звукъ пуль, который я въ первый разъ слышалъ, напротивъ доставилъ мн удовольствие — Ихъ жужжаніе и визгъ такъ легко и пріятно дйствуютъ на слухъ, что воображеніе отказывается соединять съ этимъ звукомъ мысль ужаснаго; и я понимаю, не принимаю за хвастовство слова тхъ, которые говорятъ, что свистъ пуль нравится и воодушевляетъ. — Человкъ испытываетъ удовольствіе или неудовольствіе не вслдствіи разсужденія, но вслдствіи инстинкта, до тхъ поръ пока опытъ не подтвердитъ разсужденія такъ сильно, что разсужденіе сдлается инстинктомъ. — Поэтому-то я испугался не выстрла, но гиканья; поэтому тоже впослдствіи, когда я въ первый разъ былъ въ дл, я съ истиннымъ наслажденіемъ слушалъ, как пули летали мимо меня; но испугался ужасно, когда услыхалъ первый выстрлъ изъ нашего орудія. По той-же причин непріятное шипніе ядра сильне дйствуетъ на духъ, чмъ жужжаніе пуль; и люди, которые имютъ дурную привычку кивать головой отъ пули, киваютъ больше всего въ ту минуту, когда она сухимъ короткимъ звукомъ прекращаетъ пріятный, — ударяясь во что нибудь.

* № 5 (I ред.).

Въ аул не видно ни души; только кое-гд, около заборовъ убгаютъ испуганные птухи и куры, ишаки (ослы), собаки. На луж подъ горой спокойно плаваютъ утки, не принимая никакого участія въ общемъ бдствіи. Не даромъ виднлись ночью огни и выскакывалъ оборванный Джемми, махалъ палкой съ зажженой соломой и кричалъ во все горло. — Чеченцы еще ночью выбрались изъ аула, увели своихъ женъ и дтей и вытаскали все свое добро — ковры, перины, кумганы, скотину, оружіе — подъ кручь, къ которой не подойдутъ Русскіе, потому что изъ подъ подрыва много выставится заряженныхъ винтовокъ. —

Опять не удалось намъ съ храбрымъ полковникомъ показать своей удали: не кого ни бить, ни рубить. Только изъ за заборовъ изрдка летаютъ пули; но и это не его дло; къ заборамъ послана пхотная цпь. — Я пришелъ въ себя отъ воинственнаго восторга только тогда, когда мы остановились. Въ то время какъ мы неслись, я ничего-бы не побоялся и, кажется, былъ способенъ изъ своей руки убить человка; но теперь я испытывалъ, стоя на мст безъ всякаго дла, совсмъ другое чувство. Пули, которыя летали безпрестанно мимо меня и изрдка попадали въ лошадей и солдатъ, производили на меня самое непріятное впечатлніе. Меня успокоивала только та мысль, что, врно, Чеченцы не цлятъ въ меня. — Я сравнивалъ себя — въ штатскомъ платьи между солдатами — съ рдкой птицей, которая вылетаетъ изъ подъ ногъ охотника, когда онъ ищетъ дичи. Только любитель рдкостей можетъ пожелать убить эту птицу; но, можетъ быть, и между Чеченцами найдется любитель рдкостей, оригиналъ, который вмсто того, чтобы съ пользой пустить свой зарядъ въ солдата, захочетъ подстрлить — для штуки — имянно меня. —

Генералъ въхалъ въ аулъ; цпи тотчасъ-же усилили, отодвинули, и пули перестали летать. —

«Ну что-жъ, полковникъ», сказалъ онъ, пускай ихъ жгутъ и грабютъ; я вижу, что имъ ужасно хочется», сказалъ онъ, улыбаясь. —

Голосъ и выраженіе его были точно такіе-же, съ которыми онъ у себя на бал приказалъ-бы накрывать на столъ; только слова другія. — Вы не поврите, какъ эфектенъ этотъ контрастъ небрежности и простоты съ воинственной обстановкой. —