Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг.

Сережа быль такъ сильно взволнованъ, что замтно было, какъ скоро и сильно билось его сердце подъ блымъ жилетомъ, и что ему отчего-то захватывало дыханіе, когда онъ вслдъ за К[няземъ] Корнаковымъ, пробираясь между разнообразною, движущеюся толпою знакомыхъ и незнакомыхъ гостей, подходилъ къ хозяйк дома. Волненіе его еще усилилось въ то время, когда онъ подходилъ къ большой зал, изъ которой яснй стали долетать звуки вальса.¹²³ Въ зал было и шумне, и свтле, и тсне, и жарче, чмъ въ первой комнат. Онъ отъискивалъ глазами Графиню Шофингъ, ея голубое плать, въ которомъ онъ видлъ ее на прошедшемъ бал. (Впечатлніе это было такъ еще свже въ его воображеніи, что онъ не могъ себ представить ее въ другомъ плать.) Вотъ голубое платье; но это не ея волосы; это какіе-то дурные рыжіе волосы, и какіе плечи и грубыя черты: какъ могъ онъ такъ ошибиться? Вотъ вальсируетъ женщина въ голубомъ; не она ли? Но вотъ вальсирующая пара поровнялась съ нимъ, и какое разочарованіе! Хотя эта женщина очень недурна; но ему она кажется хуже грха смертнаго. Такъ трудно какой бы то ни было красот выдержать сровиеніе съ развившимся въ его воображеніи во всей чудной прелести воспоминанія образомъ его любви. Неужели ея еще нтъ? Какъ скучно, пусто на бал! Какія у всхъ несносныя скучающія лица! И зачмъ, кажется, собрались они вс? Но вотъ кружокъ, отдльный отъ всхъ другихъ; въ немъ очень немного дйствующихъ лицъ; но зато какъ много зрителей, смотрящихъ съ завистью, но не проникающихъ въ него. И странно, почему эти зрители, несмотря на сильнйшее желаніе, не могутъ переступить эту границу, этотъ волшебный кругъ. Сережа пробирается въ середину кружка. Тутъ у него больше знакомыхъ, нкоторые издалека улыбаются ему, другіе подаютъ руки; но кто это въ бломъ плать съ простой зеленой куафюркой на голов стоитъ подл высокаго К[нязя] Корнакова и, закинувъ назадъ русую головку, наивно глядитъ ему въ глаза и говоритъ съ нимъ? Это она! Поэтическій образъ женщины въ голубомъ плать, который съ прошлаго бала не выходилъ изъ его воображенія, мгновенно замняется образомъ, который кажется ему еще прелестне и живе – той-же женщины въ бломъ плать и зеленой куафюрк. Но отчего-же ему вдругъ длается неловко? Онъ не знаетъ хорошенько: держать ли шляпу въ лвой или въ правой рук, съ безпокойствомъ оглядывается вокругъ себя и отъискиваетъ глазами кузину или хорошаго знакомаго, съ которымъ-бы онъ могъ заговорить и скрыть свое смущеніе; но на бду вс окружающіе его лица ему незнакомы, и ему кажется, что въ выраженіи лицъ ихъ написано: «comme le petit Ivine est ridicule!»¹²⁴ Слава Богу, кузина подзываетъ его, и онъ идетъ вальсировать съ ней. – Князь Корнаковъ, напротивъ того, также спокойно, раскланиваясь знакомымъ мущинамъ¹²⁵ и женщинамъ, проходилъ первыя комнаты, входилъ въ большую залу и присоединялся къ отдльному кружку, какъ-бы онъ входилъ въ свою спальню, и съ тмь-же предзнаніемъ того, что онъ долженъ встртить, съ которымъ чиновникъ, приходя въ Отдленіе, пробирается въ знакомый уголъ къ своему столу. Онъ такъ хорошо знаетъ каждаго, и его вс такъ хорошо знаютъ, что у него для каждаго готово занимательное, забавное или любезное словечко <о томъ, что интересуетъ его>. Почти съ каждой есть начатой разговоръ, шуточка, общія воспоминанія. – <Для него ничто не можетъ быть неожиданностью: онъ слишкомъ порядочный человкъ й живетъ въ слишкомъ порядочномъ кругу, чтобы съ нимъ могло случиться что нибудь непріятное; ожидать же удовольствія отъ бала онъ давно уже отвыкъ.> Ему не только не тяжело и не неловко, какъ Сереж, проходить черезъ эти 3 гостиныя, наполненный народомъ, а несносно видть все одни знакомыя лица, давно оцненныя имъ, и которыя,¹²⁶ что бы онъ ни длалъ, съ своей стороны никакъ не перемнили бы о немъ мнніе, къ которымъ, однако, нельзя не подойдти и, по какой-то странной привычк говорить, не сказать неинтересныхъ ни для того, ни для другаго словъ, нсколько разъ уже слышанныхъ и сказанныхъ. Онъ такъ и длаетъ; но всетаки скука – преобладающее въ его душ чувство въ эти минуты.¹²⁷ Даже единственный интересъ человка, какъ Князь, не принимающаго прямаго участія въ бал, т. е. не играющаго и не танцующаго, – наблюденія, ни въ какомъ отношеніи не могутъ представить ему ничего ни новаго, ни занимательнаго. Подойдетъ-ли онъ къ разговаривающимъ групамъ въ гостинныхъ, они составлены все изъ тхъ-же лицъ, канва разговора ихъ все та-же самая: вотъ Д., имющая репутацію московской красавицы, платье ея, лицо, плечи, все прекрасно безукоризненно; но все то-же пошло-безстрастное выраженіе во взгляд и постоянной улыбк, и ея красота производитъ на него впечатлніе досады; около нея, какъ и всегда, увиваются: молодой М., про котораго говорятъ, что онъ, правда, дуренъ, но за то чрезвычайно остроум[енъ], милъ; онъ въ душ находитъ, что Д. самая несносная женщина въ мір; но волочится за ней только потому, что она первая женщина въ московскомъ свт; петербургскій щеголь Ф., который хочетъ смотрть свысока на московскій свтъ и котораго за это никто терпть не можетъ, и т. д. Вотъ миленькая московская барышня Annette З., которая, Богъ знаетъ почему, не выходитъ столько времени замужъ, слдовательно, тутъ-же гд-нибудь и послдняя ея надежда, баронъ со стеклушкомъ и дурнымъ французскимъ языкомъ, который цлый годъ сбирается на ней жениться и, разумется, никогда не женится. Вотъ маленькій черномазый адъютантикъ съ большимъ носомъ, который въ полной увренности, что любезность въ ныншнемъ вк состоитъ въ томъ, чтобы говорить непристойности, и помирая со смху разсказываетъ что-то старой эманципированной дв Г… Вотъ старая толстая Р......, которая такъ долго продолжаетъ быть неприличною, что это перестало быть оригинальнымъ, a сдлалось просто гадко <и вс отшатнулись отъ нея>; около нея вертятся еще, однако, какой-то армейскій гусаръ и молоденькій студентъ, воображающіе, бдняги, подняться этимъ во мнніи свта. Подойдетъ ли къ карточнымъ столамъ, – опять на тхъ-же мстахъ, что и 5 лтъ тому назадъ, стоятъ столы и сидятъ т же лица. <Бывшій откупщикъ не похудлъ нисколько, играетъ также хорошо и неучтиво. Старый Генералъ какъ и всегда платитъ дань маленькому сухому человчку, который сгорбившись надъ столомъ> Даже пріемы тасовать, сдавать карты, сбирать взятки [2 неразобр.] и говорить игорныя шуточки каждаго давно извстны ему. Вотъ старый Генералъ, съ котораго берутъ постоянную дань, несмотря на то, что онъ сердится и кричитъ на всю комнату, особенно сухой человчекъ, который, сгорбившись, молча сидитъ передъ нимъ и только изрдка изъподлобья взглядываетъ на него. Вотъ молодой человкъ, который тмъ, что играетъ въ карты, хочетъ доказать, что все ему надоло. Вотъ три старыя барыни поймали несчастнаго партнёра по 2 копйки, и бдный готовъ отдать вс деньги, что у него есть въ карман, – отступнаго.