Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг.

Корнаковъ подходитъ къ столамъ, желаетъ выигрывать; одни не замчаютъ его, другіе не оглядываясь подаютъ руки, третьи просятъ приссть....... Пойдетъ ли въ залы, гд танцуютъ: вотъ вертятся 5 или 6 студентовъ, два прізжихъ Гвардейца и вчные недоросли, молодые по лтамъ, но состарвшіеся на московскомъ паркет – Негичевъ, Губковъ, Тамаринъ, два или три устарвшіе московскіе льва, которые уже не танцуютъ, а только любезничаютъ, или ежели ршаются пригласить даму, то длаютъ съ такимъ выраженіемъ, которое можно перевести такъ: посмотрите, какъ я рзвлюсь.

Вотъ въ кругу кавалеровъ стоятъ какъ и всегда неизвстные, неподвижные фраки, зрители, которые, Богъ одинъ знаетъ зачмъ, пріхали сюда; только изрдка между ними замтно движеніе, показывается смельчакъ, робко, или слишкомъ смло проходитъ черезъ пустой кругъ, приглашаешь, можетъ быть, единственную знакомую ему даму, длаетъ съ ней, несмотря на то, что ей это весьма непріятно, нсколько туровъ вальса и опять скрывается за стной стоящихъ мущинъ. Вообще въ московскомъ свт мущины раздляются на два разряда: или на недоученных мальчиковъ, смотрящихъ на свтъ слишкомъ серьезно, или на устарлыхъ львовъ, смотрящихъ или показывающихъ, что смотрятъ на него, слишкомъ свысока.¹²⁸

Какія нибудь жалкія, ни съ кмъ не знакомыя, но приглашенныя по проискамъ родственницъ барышни сидятъ около стнъ и дурнютъ отъ злости за то, что, несмотря на ихъ прекрасные туалеты, стоившіе, можетъ быть, мсячнаго труда, никто съ ними танцовать не хочетъ. – Всего не перескажешь, но дло въ томъ, что для К[нязя] Корнакова все это страшно старо. Хотя много старыхъ лицъ сошло и много новыхъ выступило на свтскую арену за его время, но отношенія, разговоры, дйствія этихъ лицъ все т-же самыя. Матерьяльная часть бала, даже буфетъ, ужинъ, музыка, убранство комнатъ, все до того хорошо извстно Князю, что ему иногда становится невыносимо гадко 20й разъ видть все одно и то же. Князь Корнаковъ быль одинъ изъ тхъ богатыхъ, пожилыхъ холостяковъ, для которыхъ свтъ сдлался необходимйшею и вмст скучнейшею изъ потребностей; необходимйшею потому, что въ первой молодости, занявъ безъ труда первое мсто въ свт, самолюбіе не позволяло ему испытывать себя на другой, неизвстной дорог въ жизни и даже допускать возможность другаго образа жизни; скучнйшею-же потребностью сдлался для него свтъ потому, что онъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы давно не разглядть всю пустоту постоянныхъ отношеній людей, не связанныхъ между собою ни общимъ интересомъ, ни благороднымъ чувствомъ, а полагающихъ цль жизни въ искуственномъ поддержаніи этихъ постоянныхъ отношеній. Душа его всегда была полна безсознательной грусти о даромъ потерянномъ прошедшемъ и ничего не общающемъ будущемъ, но тоска эта выражалась не тоскою и раскаяніемъ, а желчною, свтскою болтовнею – иногда рзкою, иногда пустою; но всегда умною и благородно оригинальною. Онъ принималъ такъ мало участія въ длахъ свта, смотрлъ на него такъ равнодушно, какъ бы сказать `a vol d’oiseau,¹²⁹ что не могъ приходить ни съ кмъ въ столкновеніе; поэтому никто не любилъ его, никто и не нелюбилъ; но вс смотрли съ тмъ особеннымъ уваженіемъ, которымъ пользуются люди, составляющіе свтъ.

IV.

Увлеченіе.

«Encore un tour je t’en prie»,¹³⁰ говорилъ Сережа своей кузин, обхвативъ ея тоненькую талію и съ разгорвшимся лицомъ, легко и граціозно, проносясь въ вальс уже 10-й разъ черезъ всю залу.

«Нтъ, довольно, я уже устала», – отвчала улыбаясь хорошенькая кузина, снимая руку съ его плеча.

Сережа принужденъ былъ остановиться и остановиться именно подл той двери, у которой, небрежно облокотившись, съ обычнымъ выраженіемъ самодовольнаго спокойствія, стоялъ Князь Корнаковъ и что-то говорилъ <хорошенькой> Графин Ш"oфингъ.

«Вотъ онъ самъ, – сказалъ онъ, указывая глазами на Сережу. – Подойдите къ намъ, – прибавилъ онъ ему, въ то же время почтительно кланяясь хорошенькой кузин. – Графиня желаетъ, чтобы вы были ей представлены».

«Я очень давно желалъ имть эту честь», – съ дтски-смущеннымъ видомъ проговорилъ Сережа кланяясь.

«Этаго однако нельзя было замтить до сихъ пор», – отвчала Графиня, съ простодушной улыбкой глядя на него.

Сережа молчалъ и, красня все боле и боле, придумывалъ, что бы сказать кром банальности, <а кром банальности онъ не зналъ, что сказать>. Князь Корнаковъ, казалось, съ большимъ удовольствіемъ смотрлъ на искреннее смущеніе молодаго человка, но замтивъ, что оно не прекращается и даже, несмотря на всю свтскую рутину Графини, сообщается и ей, сказалъ:

«Accorderez vous un tour de valse M-me la Comtesse?¹³¹ Графиня, зная, что онъ давно уже не танцуетъ, съ удивленіемъ посмотрла на него.

«Pas `a moi, M-me la Comtesse; je me sens trop laid et trop vieux pour pr'etendre `a cet honneur».¹³²