Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг.

«Всего бывало», – говаривалъ капитанъ, – «когда я въ 26 году въ Польш служилъ…» Онъ разсказывалъ мн, что въ Польш онъ будто-бы былъ и хорошъ собой, и волокита, и танцоръ; но глядя на него теперь, какъ-то не врилось. Не потому, чтобы онъ былъ очень дуренъ; у него было одно изъ тхъ простыхъ спокойныхъ русскихъ лицъ, которыя съ перваго взгляда не представляютъ ничего особеннаго, но потому что маленькіе [?] срые глаза его выражали слишкомъ много равнодушія ко всему окружающему, и въ рдкой улыбк, освщавшей его морщинистое загорлое лицо, былъ замтенъ постоянный оттнокъ какой-то насмшливости и презрнія.

Офицеры однаго съ нимъ полка, кажется, уважали его, но считали за человка грубаго и чудака. Когда я спрашивалъ о немъ, храбръ ли онъ? мн отвчали <какъ обыкновенно отвчаютъ Кавказскіе офицеры въ подобныхъ случаяхъ>: «То-есть, какъ храбръ?.. Также какъ и вс».¹⁰⁰

** № 9 (III ред.).

Въ 4 часа утра на другой день капитанъ захалъ за мной. На немъ былъ старый истертый и заплатанный сюртукъ безъ эполетъ, лезгинскіе широкіе штаны, блая попашка съ опустившимся и пожелтвшимъ курпеемъ¹⁰¹ и азіятская шашченка черезъ плечо самой жалкой наружности – одна изъ тхъ шашекъ, которыя можно видть только у бдныхъ офицеровъ и у переселенныхъ хохловъ, обзаводящихся оружіемъ.

* № 10 (III ред.).

Мы молча хали по дорог; капитанъ не выпускалъ изо рта дагестанской трубочки, съ каждымъ шагомъ поталкивалъ ногами свою лошадку и казался задумчиве обыкновеннаго. Я усплъ замтить торчавшій изъ-за засаленнаго воротника его мундира кончикъ черной ленточки, на которой вислъ образокъ, привезенный мною; и мн, не знаю почему, пріятно было убдиться, что онъ не забылъ надть его.

* № 11 (III ред.).

«И куда скачетъ?» съ недовольнымъ видомъ пробормоталъ капитанъ, щурясь отъ пыли, которая столбомъ поднялась на дорог, и не выпуская чубука изо рта сплевывая на сторону. —

«Кто это такой?» спросилъ я его.

«Прапорщикъ <нашего полка, князь..... ей Богу забылъ. Недавно еще прибылъ въ полкъ. Изъ Грузинъ кажется.> Аланинъ, субалтеръ-офицеръ моей роты. Еще только въ прошломъ мсяц изъ корпуса прибылъ въ полкъ».

«Врно, онъ еще въ первый разъ идетъ въ дло?» сказалъ я.

«То-то и радёшенекъ.....» отвчалъ капитанъ, глубокомысленно покачивая головой. «Охъ! молодость!»

«Да какже не радоваться? я понимаю, что это для молодаго офицера должно быть очень пріятно».

«Поврьте», отвчалъ капитанъ медленно-серьезнымъ тономъ, выколачивая трубочку о луку сдла, «поврьте Л. Н.: ничего пріятнаго нтъ. Вдь вс мы думаемъ, что не мн быть убитымъ, а другому; а коли обдумать хорошенько: надо-же кому нибудь и убитымъ быть».

* № 12 (III ред.).

<Батальонный командиръ – маленькій пухленькій человчекъ въ шапк огромнаго размра, сопровождаемый двумя Татарами, халъ стороной и представлялъ изъ себя видъ человка, глубоко чувствующаго собственное достоинство и важность возложенной на него обязанности – колонно-начальника. Когда онъ отдавалъ приказанія, то говорилъ необыкновенно добренькимъ, сладенькимъ голоскомъ. (Эту манеру говорить я замтилъ у большей части колонно-начальниковъ, когда они исполняютъ эту обязанность.)>

* № 13 (III ред.).

Этотъ офицеръ былъ одинъ изъ довольно часто встрчающихся¹⁰² здсь¹⁰³ типовъ удальцовъ, образовавшихся по рецепту героевъ Марлинскаго и Лермантова. Эти люди въ жизни своей на Кавказ принимаютъ за основаніе не собственныя наклонности, а поступки этихъ героевъ и смотрятъ на Кавказъ не иначе, какъ сквозь противорчащую дйствительности призму Героевъ Нашего Времени, Бэлъ, Амалатъ-Бековъ и Мулла-Нуровъ. Поручикъ всегда ходилъ въ азіятскомъ плать, имлъ тысячи кунаковъ нетолько во всхъ мирныхъ аулахъ, но даже и въ горскихъ, по самымъ опаснымъ мстамъ зжалъ безъ оказіи, <за что не разъ сидлъ на гауптвахт> ходилъ съ мирными Татарами по ночамъ засаживаться на дорогу, подкарауливать, грабить и убивать попадавшихся Горцевъ, имлъ Татарку-любовницу и писалъ свои записки. Этимъ-то онъ и заслужилъ репутацію джигита въ кругу большей части офицеровъ; одинъ чудакъ Капитанъ не любилъ Поручика и находилъ, что онъ ведетъ себя неприлично для Русскаго Офицера.

<Но и у этаго Ахиллеса была своя пятка, въ которую больно можно было уколоть его. Поручикъ Розенкранцъ уврялъ всхъ, что онъ чистый Русской, многіе же не безъ основанія предполагали, что «онъ долженъ быть изъ Нмцовъ».>

* № 14 (III ред.).