Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг.

Въ 7 часовъ въ этотъ день Делесовъ былъ дома, ожидая музыканта и гостей, которыхъ онъ пригласилъ нынче вечеромъ посмотрѣть и послушать удивительное геніальное и погибшее существо. – Въ числѣ гостей былъ и сынъ министра, участвовавшiй въ первомъ вечерѣ у Анны Ивановны, и извѣстный знатокъ музыки Аленинъ, который на приглашеніе Делесова замѣтилъ, что странно бы было, чтобы былъ въ Петербургѣ талантъ, котораго бы онъ не зналъ, модный пьянистъ французъ и старый пріятель Делесова, <бездарный> художникъ Бирюзовской, чудакъ, умная пылкая голова, энтузіастъ и большой cпорщикъ.

Захаръ былъ посланъ за ужиномъ. – Делесовъ одинъ сидѣлъ дома, когда у двери раздался слабый звонокъ. Действительно это былъ Албертъ, какъ предполагалъ Делесовъ; но въ такомъ виде, что не было надежды услыхать его игру нынче вечеромъ. Онъ былъ растрепанъ, испачканъ, глаза были совершенно мутны, и когда Делесовъ отворилъ дверь, онъ уже успелъ заснуть, облокотившись на притолку. Стукъ отворяемыхъ дверей разбудилъ его, онъ шатаясь, бормоча что-то, ввалился въ гостиную, упалъ на диванъ и заснулъ.

– Вот-те и музыкальный вечеръ, – подумалъ Делесовъ.

10.

Часа черезъ два стали пріѣзжать гости, Албертъ все спалъ.

– Ну, что ваше необыкновенное созданіе? – сказалъ сынъ министра, входя въ комнату съ французомъ Пишо.

– Несчастье! ужасно пьянъ и спитъ, – отвѣчалъ Делесовъ.

– Ничего, отпоимъ его содовой водой.

– Славное лицо! – сказалъ Французъ, сверху глядя на спящаго немца.

Пріехалъ и Аленинъ, извѣстный знатокъ и петербургской авторитетъ въ музыке.

– Такъ это-то геніальное существо, – сказалъ онъ, – посмотримъ.

Художникъ долго серьезно посмотрѣлъ на Алберта и, ничего не сказавъ, съ недовольнымъ видомъ отошелъ отъ него.

Пишо сѣлъ за фортепьяно и изящно и просто сыгралъ нѣсколько ноктюрновъ Chopin, остальные господа разговаривали между собой о вседневныхъ вопросахъ. – Албертъ изредка поворачивался и на мгновеніе открывалъ глаза. Несколько разъ пробовали будить его, но онъ не выказывалъ ни малѣйшаго признака жизни.

– А ведь онъ не спитъ, – шопотомъ сказалъ сынъ министра, уловивъ бѣглый взглядъ, который Албертъ, открывъ глаза, бросилъ на нихъ. – Онъ долженъ быть плутъ, – прибавилъ онъ.

– Этаго я не знаю, – разсудительно замѣтилъ Аленинъ, – только по опытности моей съ такого рода господами скажу вамъ, что часто подъ видомъ страстнаго артиста скрываются величайшіе мерзавцы.

Разговоръ снова отошелъ отъ Алберта, и прошло съ полчаса. Вдругъ Албертъ потянулся, всѣ оглянулись на него. Албертъ, открывъ глаза, смотрѣлъ вверхъ, и на лицѣ его сіяла счастливая самодовольная улыбка человѣка, находящагося въ совершенномъ согласіи со всѣмъ свѣтомъ и съ своей совѣстью. Увидавъ новыя лица, онъ привсталъ и поклонился. Хозяинъ дома познакомилъ его со всѣми и предложилъ содовой воды. Албертъ выпилъ, но не могъ еще твердо стоять на ногахъ.

– Не хотите ли поѣсть чего-нибудь?

Онъ задумался.

– Ахъ да. Я бы съѣлъ кусочекъ чего-нибудь. Я давно ничего не ѣлъ; а потомъ будемъ музицировать.

Аленинъ подошелъ къ музыканту и, устремивъ на него строгой холодный взглядъ, сталъ его спрашивать.

– Что, вы имѣете какую-нибудь службу? – спросилъ онъ.

– Нѣтъ, ни… нѣтъ, – испуганно отвѣчалъ Албертъ.

– А вы были, кажется, прежде въ театрѣ, мнѣ говорилъ Делесовъ.

– Да… нѣтъ… теперь не хожу.

– Я былъ вчера въ Травьатѣ, – сказалъ Аленинъ, обращаясь болѣе къ Делесову, чѣмъ къ Алберту, – Бозіо была очень хороша; а нынче ужъ для васъ Вильгельма Теля пропустилъ.

– О, Вильгельмъ Тель! Божественный Россини! – съ энтузіазмомъ воскликнулъ Албертъ.

– Вы любите Россини?

– О, Россини! одинъ живущій теперь геній! – закричалъ онъ, размахивая руками.

– Вы Беріо слыхали когда-нибудь? – продолжалъ какъ ученика допрашивать его Аленинъ.

– Я учился и жилъ у него 3 года. Это царь искуства.

– А N. N. знаете? – спросилъ Аленинъ, назвавъ скрыпача средней руки: – какъ вы его находите?

– Большой, большой артистъ и человѣкъ прекрасный.

– А вы вѣрно знаете нашу 1-ю скрипку, – онъ назвалъ того самаго музыканта, который на музыкальномъ вечерѣ разсказывалъ Делесову исторію Алберта.

– Какже не знать, отличный талантъ, чистая нѣжная игра, мы часто прежде играли вмѣстѣ. О, много, много есть большихъ талантовъ. У всѣхъ есть прекрасное. Другіе не отдаютъ справедливости; какже это можно, каждый что-нибудь да новое положилъ въ свое искуство.

– Отчего, – продолжалъ Аленинъ, – у васъ такой славный талантъ, какъ говорятъ, а вы нигдѣ не служите?

Албертъ испуганно оглянулся на всю публику, смотрѣвшую на него въ это время.

– Я – я… не могу, – забормоталъ онъ и вдругъ, какъ будто оживши, сдѣлалъ усиліе над собой и привсталъ, ухватившись обѣими руками за притолку. – Давайте музицировать, – сказалъ онъ и свойственнымъ ему пошлымъ костлявымъ движеніемъ руки откинувъ волосы, отошелъ на другой уголъ комнаты, гдѣ была скрипка.

– Не хотите ли поѣсть прежде? – спросилъ Делесовъ.

– Нѣтъ, нѣтъ, прежде играть, играть, – восторженно говорить Албертъ, – только выпить бы чего-нибудь.

– Я по одному тому, какъ онъ берется за скрипку, вижу, что это не большой артистъ, – сказалъ Аленинъ.