Полное собрание сочинений. Том 86. Письма к В. Г. Черткову 1887-1889 гг.

Толстой отвечает на письмо Черткова от 4 февраля 1889 г., на которое он не ответил своевременно. В этом письме Чертков писал: «Одно обстоятельство меня беспокоит, потому что я не могу в нем разобраться, и мне хочется посоветоваться с вами, дорогой Л. Н. Я знаю, что один не может другому указывать, что ему следует делать; но ваш взгляд может мне помочь выяснить, в чем правда. И мне тем более хочется услышать ваше мнение, что этот частный случай относится до общего вопроса, который постоянно приходится на практике так или иначе разрешать. Дело в том, что некоторые крестьяне из той слободы, откуда Емельян — друзья его — просят меня дать им экземпляр вашего изложения Евангелия, из которого я им здесь читал отрывки и которое им пришлось очень по душе. Вот по этому поводу у меня и является сомнение. Я знаю, что некоторым из них чтение это было бы очень радостно и полезно; но знаю также, что на их собраниях некоторые участвуют только ради занимательности процедуры и в жизни своей вовсе не хлопочут об исполнении учения Христа. Вместе с тем мне достоверно известно, и это постоянно подтверждается, что зa моими сношениями с этими крестьянами власти зорко наблюдают и только и стараются уловить какой-нибудь мой поступок, который мог бы послужить достаточно веским данным, чтобы действовать против меня. Губернатор даже уже сделал министру внутренних дел донос на меня, основанный единственно на перехваченной моей записке к Емельяну, в которой единственная улика против меня заключалась в том, что я обратился к нему со словами: «дорогой братец». Я уверен, что доставка мною вашего Евангелия этим крестьянам станет известна властям и почти совсем уверен, что меня станут преследовать за это. И вот возникает во мне вопрос, благоразумно ли мне ставить на карту беспрепятственность моего пребывания здесь и всего, чт'o с этим связано, передачею этим крестьянам этой рукописи? То мне кажется, что не следует принимать в соображение последствий, то вспоминаю слова Христа о змеиной мудрости, и я склонен думать, что из-за такой пропаганды словесно-выраженных истин не следовало бы жертвовать личными сношениями с людьми и практическим делом, связанными с моим пребыванием здесь. И иногда такое разрешение вопроса тем более кажется мне разумным, что те из крестьян, которые серьезно интересуются чтением этой рукописи, могут, когда хотят, приезжать ко мне и слушать чтение ее или сами здесь ее читать у меня, не навлекая преследования ни на себя, ни на меня, ни на людей, здесь со мною связанных. Те друзья, с которыми я здесь советовался по этому поводу — все люди серьезные и искренние — считают, что так лучше и поступить, т. е. не передавать рукописи в чужие руки. Но разрешение такое меня не вполне успокаивает, так как я знаю за собою достаточную долю малодушия и трусости, чтобы не быть уверенным, что склонность к такому разрешению вопроса не поддерживается во мне, хотя бы отчасти, именно такими низкими побуждениями, от которых следует освобождаться, действуя наперекор им. Но, с другой стороны, я не уверен в том, что и помимо малодушия не было бы благоразумнее и разумнее действовать в подобных случаях с возможною осмотрительностью, насколько она законна. Но вот вопрос в том, насколько в данном случае такая осмотрительность действительно законна помимо всяких соображений о личной безопасности? И тут мне очень помогло бы узнать, как вы лично разрешаете такие затруднения, если вы признаете, что это может быть затруднением. Есть случаи, в которых мне совершенно ясно, как мне следует поступать. Например, я для себя наверное знаю, что не должен и не могу участвовать в подпольном издании ваших рукописей, так как возможность осуществления такого дела неизбежно сопряжена с обманом и ложью, в которые втягиваются все участники дела; а ложь и укрывательство тем соблазнительнее и вреднее, чем, повидимому, выше и чище цель, ради которой к ним прибегают. Мне ясно, что нужно действовать в нашем деле жизни всегда открыто. Но по этому самому приходится иногда серьезнее и осторожнее взвешивать свои поступки. Но в том вопросе, который я вам расскавал, я всё таки всё еще не могу разобраться; но желал бы разрешить его правильно, по божески, не уступая чисто личным соображениям, но и не действуя нарочно наперекор им потому только, что они, помимо моей воли, примешиваются к вопросу».

¹ [В сомнении воздерживайся.]

² Лао-цзы — китайский философ, живший в VI веке до н. э., основатель религии таосизма, автор книги: «Тао-те-кинг». См.: Лao-си, «Тао-те-кинг» или писание о нравственности» иод редакцией Л. Н. Толстого, перевел с китайского профессор Д. П. Конисси. М. 1913.