Полное собрание сочинений. Том I

Беседа первая (вступительная)

Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

(Матф. 28, 19).

С Божиею помощию мы будем излагать вам, братия, самое главное учение в нашей вере – догмат о Святой Троице. Хотя есть между нами знающие хорошо это учение, которые не требуют, да кто учит[1] их; но таких – очень не много; несравненно больше знающих не хорошо, даже меньше, чем не хорошо; а служитель св, алтаря должен всем преподать учение веры ясное и отчетливое. Да и для хорошо знающих не лишнее дело – повторять в памяти знакомое им учение веры, как не лишнее дело постоянно видеть глазами свет или вдыхать и выдыхать воздух; потому что наше учение еще нужнее, чем видимый свет и воздух Памятовать о Боге, говорит св. Григорий Богослов, необходимее, чем дышать[2].

И так для всех необходимо нужно – учение о Боге. Поэтому мы и будем говорить так, как будто бы здесь все были равны по степени знания. Но прежде чем будем излагать речь о начальной, царственной и блаженной Троице, мы скажем, братия, несколько слов о важности и непостижимости этого учения и о смиренной простоте веры, с какою нужно слушать его.

Учение о Пресвятой Троице так важно, что в вере христианской нет важнее и возвышеннее этого учения; а все другия знания человеческия, относящиеся к земной жизни нашей и не касающияся веры, если взять их вместе, – в сравнении с познанием единаго Бога, в Троице покланяемаго, – тоже что едва заметная точка; потому что Бог есть Источник всякой премудрости и знания, – и познание Бога во Святой Троице есть жизнь вечная для разумных тварей. Без исповедания Пресвятыя Троицы нет христианства. Мы называемся христианами, как всякий знает, от веры во Христа, Сына Божия единороднаго, а всяк исповедая Сына, и Отца имать, по словам св. Иоанна Богослова[3], имеет и Духа Святаго, о Котором Господь сказал: Дух Господень на Мне[4] Значит, кто верует во Христа, тот непременно верует во Святую Троицу; в Отца и Сына и Святаго Духа. Без исповедания Пресвятой Троицы у нас не было бы ни Церкви, воспитывающей нас для неба, ни таинств, которыми она освящает, подкрепляет и руководит нас в страну безсмертия; без учения о Святой Троице – страшный суд, воскресение мертвых, воздаяние каждому по делам в будущей жизни были бы для нас пустыми словами. Все это необходимо допускается только тогда, когда мы веруем в Бога Отца, Который есть предвечная Любовь и Правда; – в Бога Сына, как Искупителя человеков, и – в Бога Духа Святаго, как Освятителя и Утешителя верующих. Так важно это учение. Но оно есть вместе и самое непостижимое. Только по снисхождению к нашей немощи Бог благоволил открыть таинство Пресвятыя Троицы под именем Отца и Сына и Святаго Духа, а потому мы не должны принимать сие Имя (т, е. Отца и Сына и Святаго Духа) в том смысле, в каком принимаем о людях. Так, Сын Божий называется еще Словом Божиим и Премудростию, а о людях сказать этого нельзя[5]. Что же касается того, как во едином Боге три Лица, как и Отец есть Бог, и Сын есть Бог, и Святый Дух есть Бог, то это выше всякаго разумения. Троичность лиц Божества есть величайшая тайна, сокрытая даже от многоочитых Херувимов, которые непрестанно приникают в непостижимый свет Божества и оттоле почерпают для себя всякое ведение и блаженство. «Но где тайна», говорит св. Златоуст, «там великое молчание; где тайна, там ум призывает к себе веру»[6]. Так, братия, разум наш необходимо должен смириться и умолкнуть пред тайною триипостаснаго Божества, и, чувствуя свое безсилие постигнуть ее, призвать себе на помощь веру.

Смиренная простота веры необходима каждому из нас. Где нет тайн? Человек сам для себя – и в своей душе и в своем теле – есть тайна. Кто удовлетворительно объяснил, наприм., как соединена душа человеческая с телом, как они взаимно действуют друг на друга; как сон возстановляет силы человека и пр.? Значит, прежде всего человек должен верить своим собственным тайнам. Есть безчисленное множество тайн и в окружающей нас природе: человек так мало знает в сравнении с тем, чего еще не знает – не смотря на успехи естественных наук – что каждый из нас смиренно должен сознаться с одним из древних мудрецов[7] в том, что мы знаем лишь только то, что ничего не знаем. Св, писание свидетельствует, что мы едва разумеваем, яже на земли, и яже в руках обретаем с трудом, и за этим прибавляет, а яже на небесех, кто изследи[8]?