Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Гарднер Вадим Данилович (полная фамилия — де Пайва-Перера Гарднер, 1880–1956) — поэт. Правнук основателя Бразильского университета, внук американского ученого, сын писательницы и переводчицы Е. И. Дыховой. Учился в Петербурге, окончил юридический факультет Петербургского университета (1909). В студенческие годы опубликовал сборник «Стихотворения» (1908), отмеченный влиянием символистов, затем, не желая быть в числе «эпигонов», перешел в «Цех поэтов». В 1916 г. был призван на военную службу, работал в Лондоне в Комитете по снабжению союзников оружием; в 1918 г. встретился здесь с Гумилевым, был его спутником в «лондонские месяцы» и во время возвращения в Россию (см. об этом публикацию Б. Хеллмана в приложении к его статье о военной лирике Гумилева: Hellman Ben. An Aggressive Imperialist?: The Controversy over Nikolaj Gumilev’s War Poetry // Nikolaj Gumilev. 1886–1986. Berkeley, 1987. P. 148–154). С 1921 г. постоянно проживал в Финляндии, в 1929 г. издал в Париже итоговый сборник ст-ний «Под далекими звездами».

Стр. 33–34. — Цитируется ст-ние «Из дневника поэта»:

<...>

«Больше доверься ко мне», сказала мне милая муза,

«Слушай советы мои! Я ж не оставлю тебя.

Ты оттого мне любезен, что с нежного, ясного детства,

Предан цветам и мечте, ты с ручейками дружил.

Темные змейные воды, песчинок золото, пена,

Бег и двустишье ключа — все отражалось в тебе.

С дрожью ты сладкой внимал дремотной гамме журчаний,

В ней ты угадывал вмиг среднюю ноту ея...»

Стр. 36–37. — И «срывы», и «достижения» Гарднера в ст-ниях, собранных в рецензируемой книге, связаны с его попытками «синтеза» светской «легкости» поэтического миросозерцания с ориентацией его на «духовные» и «назидательные» темы (несомненный «американизм», очень любопытный в культуре русского «серебряного века»):

Мой свет, мой Рай над кладбищем земли,
О мир, где, свят и ясен, как природа,
Ношу я цепь, отрадней, чем свобода, —
В мой дымный дол сиянье ниспошли!

(«Дивный плен»)

Я лишь в преддверии Святого
В смущеньи трепетном стою.
Ни к жертве сердце не готово,
Ни к неземному бытию.

Но мгла души уже невластна

Закрыть от взора Божий нимб;
Стремлюсь, восторженно и страстно,
На кафолический Олимп.

<...>

Меня ничто не остановит,

Мой стих величье славословит
И воинства небес.
Я искуплю свой грех последний
И светлой ослеплю обедней
Я магов черных месс.

(«Жрец»)

Опыта горький напиток никем напрасно не пьется,
Каждая мука в себе семя блаженства таит.

(«Религиозные двустишия»)

Естественно, что лучезарный оптимизм Гарднера по отношению к тематике, которую Гумилев воспринимал в «мрачно-веселом обаянии православия» (К. Н. Леонтьев) не мог не насторожить дружественно настроенного по отношению к автору рецензента, — тем более, что Гарднер нередко, действительно, срывался в откровенную риторику:

Пророков нет. Плачевно наше время.
Безбожен, туп, разрозен, мелок мир;
Влачит он жизнь, как тягостное бремя,
Без жгучих слов, без грозных, вещих лир.

(«Пророков нет»)