Из той среды, далёко не чужой,Которой ты была любовью и душой, Где и поднесь с усиленным вниманьемСледят твою болезнь ‹с› сердечным состраданьем,Будь ближе, чем когда: душе твоей присущДобрейший из людей, чистейшая из душ, Твой милый, добрый, незабвенный муж!Душа, с которою твоя была слита,Хранившая тебя от всех соблазнов зла,С которой заодно всю жизнь ты перешла, Свершая честно трудный подвиг твой Примерно-христианскою вдовой! Привет еще тебе от тени той, Обоим нам и милой и святой, Которая так мало здесь гостила,Страдала храбро так и горячо любила, Ушла стремглав из сей юдоли слез, Где ей, увы, ничто не удалось,По долгой, тяжкой, истомительной борьбе, Прощая всё и людям и судьбе.И свой родимый край так пламенно любила, Что хоть она и воин не была, Но жизнь свою отчизне принесла; Вовремя с нею не могла расстаться,Когда б иная жизнь спасти ее могла.
Британский леопард* За что на нас сердит? И машет всё хвостом, И гневно так рычит?Откуда поднялась внезапная тревога? Чем провинились мы? Тем, что, в глуби зашед Степи средиазийской, Наш северный медведь — Земляк наш всероссийский —От права своего не хочет отказатьсяСебя оборонять, подчас и огрызаться. В угоду же друзьям своим Не хочет перед миром Каким-то быть отшельником-факиром;И миру показать и всем воочию́, Всем гадинам степным На снедь предать всю плоть свою. Нет, этому не быть! — и поднял лапу…Вот этим леопард и был так рассерже́н. «Ах, грубиян! Ах, он нахал! — Наш лев сердито зарычал. —Как! он, простой медведь, и хочет защищатьсяВ присутствии моем, и лапу поднимать, И даже огрызаться! Пожалуй, это до́йдет до того,Что он вообразит, что есть ‹и› у него Такие же права, Как у меня, сиятельного льва…Нельзя же допустить такого баловства!»
Конечно, вредно пользам государстваВ нем образовывать особенное царство, Но несогласно с пользами подда́нстваИ в Ханстве возбуждать особенное ханство,Давно минувших лет возобновлять приемы и следы,И, устранив все современные лады, Строй новый заводить, И самозванно, произвольно Вдруг на Москве первопрестольнойВ затменье умственном, бог ведает каком,Вдруг заявить себя ожившим баскако́м* Для несуществующей Орды.
Во дни напастей и беды, Когда из Золотой орды В Москву баскаков насылали, Конечно, и тогда их выбирали, Москве предоставляя в дар Учтивейшего из татар, —Насколько совместимы два эти слова — Ну, словом, лучшего из той среды, И не отправили бы Дурнова*…А впрочем, тут много шума из пустого.