Полное собрание стихотворений

Когда еще тиран был бодр и в цвете лет;

А повесть, сколько я могу припомнить ныне,

О нем и прочем вышла в свет

Гораздо по его кончине».

   1818

84. ПРОХОЖИЙ{*}

Прохожий, в монастырь зашедши на пути,

Просил у братии позволенья

На колокольню их взойти.

Взошел и стал хвалить различные явленья,

Которые ему открыла высота.

«Какие, — он вскричал, — волшебные места!

Вдруг вижу горы, лес, озера и долины!

Великолепные картины!

Не правда ли?» — вопрос он сделал одному

Из братий, с ним стоящих.

«Да! — труженик, вздохнув, ответствовал ему:—

Для проходящих».

   <1803>

85. МУХА {*}

Бык с плугом на покой тащился по трудах;

А Муха у него сидела на рогах,

И Муху же они дорогой повстречали.

«Откуда ты, сестра?» — от этой был вопрос.

А та, поднявши нос,

В ответ ей говорит: «Откуда? — мы пахали!»

От басни завсегда

Нечаянно дойдешь до были.

Случалось ли подчас вам слышать, господа:

«Мы сбили! Мы решили!»

   <1805>

86. ДВА ДРУГА{*}

Давно уже, давно два друга где-то жили,

Одну имели мысль, одно они любили

И каждый час

Друг с друга не спускали глаз;

Всё вместе; только ночь одна их разводила;

Но нет, и в ночь душа с душою говорила.

Однажды одному приснился страшный сон;

Он вмиг из дому вон,

Бежит встревоженный ко другу

И будит. Тот вскочил.

«Какую требуешь услугу? —

Смутясь, он говорил. —

Так рано никогда мой друг не пробуждался!

Что значит твой приход? Иль в карты проигрался?

Вот вся моя казна! Иль кем ты огорчен?

Вот шпага! Я бегу — умру иль ты отмщен!»

— «Нет, нет, благодарю; ни это, ни другое, —

Друг нежный отвечал, — останься ты в покое:

Проклятый сон всему виной!

Мне снилось на заре, что друг печален мой,

И я... я столько тем смутился,

Что тотчас пробудился

И прибежал к тебе, чтоб успокоить дух».

Какой бесценный дар — прямой, сердечный друг!

Он всякие к твоей услуге ищет средства:

Отгадывает грусть, предупреждает бедства;

Его безделка, сон, ничто приводит в страх,

Друг в сердце, друг в уме — и он же на устах!

   <1795>

87. ДОН-КИШОТ{*}

Надсевшись Дон-Кишот с баранами сражаться,

Решился лучше их пасти

И жизнь невинную в Аркадии вести.

Проворным долго ль снаряжаться?

Обломок дротика пошел за посошок,

Котомкой с табаком мешок,

Фуфайка спальная пастушечьим камзолом,

А шляпу, в знак его союза с нежным полом,

У клюшницы своей соломенную взял

И лентой розового цвета

Под бледны щеки подвязал

Узлами в образе букета.

Спустил на волю кобеля,

Который к хлебному прикован был амбару;

Послал в мясном ряду купить баранов пару,

И стадо он свое рассыпал на поля

По первому морозу;

И начал воспевать зимой весенню розу.

Но в этом худа нет: веселому всё в лад,

И пусть играет всяк любимою гремушкой;

А вот что невпопад:

Идет коровница — почтя ее пастушкой,

Согнул наш пастушок колена перед ней

И, размахнув руками,

Отборными словами

Пустился петь эклогу ей.

«Аглая! — говорит, — прелестная Аглая!

Предмет и тайных мук и радостей моих!

Всегда ли будешь ты, мой пламень презирая,

Лелеять и любить овечек лишь своих?

Послушай, милая! там, позади кусточков,

На дереве гнездо нашел я голубочков:

Прими в подарок их от сердца моего;

Я рад бы подарить любезную полсветом —

Увы! мне, кроме их, бог не дал ничего!

Они белы как снег, равны с тобою цветом,

Но сердце не твое у них!»

Меж тем как толстая коровница Аглая,

Кудрявых слов таких

Седого пастушка совсем не понимая,

Стоит разинув рот и выпуча глаза,

Ревнивый муж ее, подслушав селадона,

Такого дал ему туза,

Что он невольно лбом отвесил три поклона;

Однако ж головы и тут не потерял.

«Пастух — невежда!— он вскричал. —

Не смей ты нарушать закона!

Начнем пастуший бой:

Пусть победителя Аглая увенчает—

Не бей меня, но пой!»

Муж грубый кулаком вторичным отвечает,

И, к счастью, в глаз, а не в висок.

Тут нежный, верный пастушок,

Смекнув, что это въявь увечье, не проказа,

Чрез поле рысаком во весь пустился дух

И с этой стал поры не витязь, не пастух,

Но просто — дворянин без глаза.

Ах! часто и в себе я это замечал,

Что, глупости бежа, в другую попадал.

   <1805>

88. СОВЕСТЬ{*}

Не тигр, а человек — и сын убил... отца!

Убил, но никому не ведомо то было;

Однако ж сердце в нем уныло,

Завянул цвет лица,

Стал робок, одичал и наконец сокрылся

В дремучие леса.

Однажды, между тем как он бродил, томился,

Попалося ему в глаза

Воробышков гнездо; он подобрал каменья

И начал в них лукать.

Прохожий, видя то и выйдя из терпенья,

Кричит ему: «Почто невинных убивать?»

— «Как! — он ответствует. — Легка ли небылица?

Проклятые кричат, что я отцеубийца!»

Прохожий на него бросает строгий взор;

Он весь трясется и бледнеет;

Злодейство на челе час от часу яснеет;

Винится, и вкусил со смертию позор.

О совесть! добрых душ последняя подруга!

Где уголок земного круга,

Куда бы не проник твой глас?

Неумолимая! везде найдешь ты нас.

   <1798>

89. ПРИДВОРНЫЙ И ПРОТЕЙ{*}

Издавна говорят, что будто царедворцы

Для польз отечества худые ратоборцы;

А я в защиту их скажу, что в старину

Придворный именно спас целую страну.

А вот как это и случилось.

Был мор; из края в край всё царство заразилось;

И раб, и господин, и поп, лейбмедик сам —

Всё мрет; а срок бедам

Зависел от ума Протея.

Но кто к нему пойдет? Кривляка этот бог