Полное собрание стихотворений

И страждущий Петрарк на камень упадает

Без памяти, без чувств, так холоден, как он,

Лишь эхо отдает глухой и томный стон.

   <1797>

265. НАДПИСЬ {*}

К ПОРТРЕТУ ИВАНА ИВАНОВИЧА ШУВАЛОВА

С цветущей младости до сребряных власов

Шувалов бедным был полезен;

Таланту каждому покров,

Почтен, доступен и любезен.

   <1797>

266. РОМАНС{*}

Где Дафнис? Где он воспевает,

Любитель рощ от юных лет?

Мне рощи глухо отвечают:

Его уж нет! Его уж нет!

Он умер! Смерть неумолима!

Почто похитила у нас

Так скоро пастушка любима?

Его ли был увянуть час?

Но ах! погаснул в сердце пламень,

И само сердце стало прах!

Где Дафнис? Зрим лишь серый камень

И бедну мать над ним в слезах!

Так буря вдруг искореняет

Кусточек с первою весной;

Пришла пастушка — помышляет:

Где миленький кусточек мой?

В ужасный день его отхода

От мира в райские поля

Покрылась мраком вся природа:

Грустили небо и земля.

В полудни солнце бледно стало;

Вдруг пожелтел зеленый луг;

Ничто не пело, не дышало;

Лишь только ветер выл вокруг.

Лишь горы страшно отдавали

Рыданье пастушков и стон.

Взошла звезда, а мы в печали

Забыли ночь, забыли сон.

Румяно утро возвратилось,

И друга нам уж не видать!

Сильнее сердце в нас забилось,

Сильнее стали горевать.

Тогда никто не шел ко стаду,

Никто свирель не шевелил;

Но каждый горести в отраду

Горячи слезы молча лил.

О Дафнис, Дафнис! все утехи

С тобою вместе утекли;

Прощай отныне игры, смехи!

Навеки праздники прошли.

Тоска в лугах, тоска средь леса;

Нигде покойных нет минут;

Уже и Флора и Палеса

От мест отчаянья бегут.

В садах плоды уже не зреют;

На пашнях нива не взошла;

В долинах, розы не алеют, —

Полынь с крапивой поросла.

Наш друг своим приятным взглядом

Всему приятность придавал;

Так лозы милы виноградом,

Доколе он на них блистал.

Он был душа всех и забава;

Он лучший был из нас певец;

Он был полей краса и слава

И друг чувствительных сердец.

Но полно! вопли бесполезны;

Запрем в груди свою тоску,

Пойдем воздать, друзья любезны,

Священный долг наш пастушку.

Прочь все от нас уборы! Скинем

Со шляп цветочные венки;

Сберемся вместе, опрокинем

Обвиты елью посошки.

Пойдем на тихую долину,

Где спит прах друга моего;

Оплачем там его кончину,

Восхвалим душу мы его.

Поставим памятник там жалкой,

Посадим кипарис над ним;

Усыплем бледною фиалкой

И скромну надпись начертим:

«Был Дафнис милый и пригожий —

Он здесь теперь в земле сырой.

Увы! где розы след? Прохожий,

Почти ты прах его слезой».

   <1797>

267. МАДРИГАЛ {*}

ДЕВИЦЕ, КОТОРАЯ СПОРИЛА СО МОЮ, ЧТО МУЖЧИНЫ СЧАСТЛИВЕЕ ЖЕНЩИН

«Мужчины счастливы, а женщины несчастны, —

Селеста милая твердит. —

Их рок прелестною свободою дарит,

А мы всегда подвластны».

Так что ж? Поспорю в том, прекрасная, с тобой,

Я вольность не всегда блаженством почитаю:

Скажи: ты сердцу мил! — свободу и покой

Тотчас на цепи променяю.

   <1797>

268. ПЕСНЯ{*}

Ты клялась мне, ты божилась,

Что и рок не властен в том,

Чтоб ко мне ты пременилась

И вздохнула о другом.

Но увы! я вижу ясно

Обольщение мое:

Ты твердишь любовь всечасно,

А я чувствую ее.

Ты лишь клятвы вымышляешь,

А я в сердце их храню;

Ты терзаешь, умерщвляешь,

А я всё тебя люблю!

   <1799>

269. ПЕСНЯ ДЛЯ ДВУХ ГОЛОСОВ{*}

«Что с тобой, любезна, стало?

Не слыхать твоих речей;

Всё вздыхаешь, а бывало,

Ты поешь как соловей».

— «С милым пела, говорила,

А без милого грущу;

Поневоле приуныла:

Где я милого сыщу?»

— «Разве милого другого

Не найдешь из пастушков? —

Выбирай себе любого:

Всяк тебя любить готов».

— «Хоть царевич мной прельстится,

Всё я буду горевать;

Сердце с сердцем как сдружится,

Уж не властно выбирать»,

Оба

О любовь! приятна мука!

Сколь твоя чудесна власть!

Ни холодность, ни разлука,

Никакая в свете страсть

В нас тебя не истребляет;

Бедно сердце всё щемит,

Тает, тлеет, изнывает —

Нет надежды, а горит.

   <1799>

270. ЭЛЕГИЯ{*}

Возьмите, боги, жизнь, котору вы мне дали!

Довольно с юных лет я втайне воздыхал,

Но вечно горести, всё новые печали...

Конец терпению!.. Я мучиться устал!

Рожденный всех любить без хитрости, без злобы,

Далек от пышности и почестей мирских,

Я счастье полагал во счастии родных,

И что же? — только их я обнимаю гробы!

Увы, и этой мне отрады не иметь!

Любезный, милый брат, ты в сердце лишь остался.

Не буду твоего и праха даже зреть:

Далеко от своей ты родины скончался.

Супруга, мать, сестры тебя всечасно ждут,

А ты последнее дыханье испускаешь;

Ни стону вкруг тебя, ни вздохам не внимаешь,

И хладною рукой во гроб тебя кладут.

О, тягостный удар, невозвратима трата!

Что в сердце мне теперь? Одна любовь лишь брата

Могла в него бальзам успокоенья лить...

И брата больше нет... ах, полно, полно жить!

   1798

271. ЭКСПРОМТ {*}

(На игру г-на Дица)

Что слышу, Диц! смычок, тобой одушевленный,

Поет, и говорит, и движет всех сердца!

О сын Гармонии, достоин ты венца

И можешь презирать язык обыкновенный! ^[1]

   1798

272. НА СПУСК СТЕФАНИЕМ ТРЕХ ШАРОВ, В ПРИСУТСТВИИ ТРЕХ ЗНАТНЫХ ОСОБ{*}

«Ну, видел спуск я трех шаров!»