— Оскольки даю тебе сейчас уже за все прелестныеуголковые тайны дать даю сколько что пять рублярей в звоне.Вот выкладел и вот вот осторожно подходить к теплу.— Да нет. О тож то то ти так ногою в носке сюда.— Ну где ж это твоё давай?!А он тычет ей ручку в пудре муке свою и сейчас улыбается.Не поймёт… Сорь заводит патефон где указано как быть.Семандритик не плачет. Но говорит спеша следующее:— Я могу сделать свой деле-бом специальный.— Как специальный деле-бом. Может что неткак где твои принадлежности?— Мои принадлежности сложены и тихи чтоб не висло надомной — я знаю где они… Сорь ты не взглядом их еслизахочешь поймёшь а твоим пеплом.— Что же ты не применишь моё тепло — мал. семандрит?Я испортился на фаникулитете когда глядел как пускаютВ вас насСильно же я зелень не сильную симпатично обиделГлавные слова твои все высыхают.Семандрит прошёл к верёвке и ножку и сапеге.Он мохнатую сапегу одевать направилсяДля известий летучей комнаты.Несколько больше намного ль меньше и запели песню так:След теряется в сосках в пупках и в волосахИ между ног играют свадьбу ударяя в барабан /детячий/Но вот ложится семандритикИ ветер волосы оставитШпагатом тело перетянет и редьку затолкает в ртыГде гвозди гвозди гвозди он хочет сделать шурля-мурляА всё выходит к деле-бому Повёрнут онК тому же точно деле-бомуКаким ушли Михал Коняков и толстый Гриша ХомяковА след теряется в сосках пупкахНо это пара рара рараА есть гортензья в головах — она на всё даёт ответыПрипарки маслом не могут…У сливы косточки подохли…Пара-ра-ра съел лилипут да лилипуткину жопенкуИ сам заперся в комнатёнкуА чтоб не выбили его при помощи жёлтого дымыОн умер там в связи с травой и пистолетом и кинжаломИ то был Барик Бережнов… она была Ольга ОбъятьеваЧему же плачет семандритик готовясь сам деле-бом-бомЧтоб вылетело дыму столько-то и пороху расход таков-тоА освидение такое… А Сорь осталась бы одна…