Полное собрание творений. Том 5

Интересно отметить, что в этот же период, т. е. с середины 30-х годов, архимандрит Игнатий постоянно общался и с братом Н. Н. Муравьева, Андреем Николаевичем, но их отношения складывались по-другому. Они также были хорошо знакомы, есть свидетельство, что в годы учебы некоторое время они снимали одну квартиру. Но к моменту назначения о. Игнатия настоятелем Сергиевой пустыни А. Н. Муравьев занимал уже должность секретаря обер-прокурорского стола Святейшего Синода, т. е. был весьма влиятельным лицом в церковной администрации. При особенностях характера Андрея Николаевича, которые отмечали многие современники1518, это обстоятельство сказывалось на их отношениях, требовало от архимандрита Игнатия определенной дипломатии и «осторожности», что нашло отражение в его письмах разным лицам (см., например, его письма наместнику Сергиевой пустыни Игнатию (Васильеву) в 7-м томе его Собрания сочинений). В их отношениях не было той откровенности и теплоты, которые проявляются в письмах архимандрита Игнатия Н. Н. Муравьеву и в его высказываниях о нем. Например, он писал брату: «Николай Николаевич глубоко-добрый человек. Многие отнюдь не подозревают в нем этого качества, напротив того, считают холодным, потому, что он не льстив и не ласков, между тем как истинная любовь строга и, являясь в делах, не нуждается в личине — ласковости и льстивости, которыми непременно прикрывает себя самолюбие для обмана ближних»1519. Напротив, об Андрее Николаевиче он отзывался несколько иронично: «это прикрытый личиною дружбы враг мой…» Тем не менее кажется, что в их отношениях было больше непосредственности. Андрей Николаевич часто наведывался в Сергиеву пустынь, иногда оставаясь там на время поста. А архимандрит Игнатий не останавливался в необходимых случаях обращаться к нему за поддержкой не только по делам пустыни, но и по обстоятельствам разных лиц, которые просили его о помощи, и, как правило, получал такую поддержку. Сыграл А. Н. Муравьев определенную роль и в назначении архимандрита Игнатия епископом Кавказским и Черноморским. Вначале, правда, он высказывал сомнения о соответствии этого назначения церковному законодательству. Об этом говорится в письме святителя Игнатия Н. Н. Муравьеву-Карскому от 26 января 1856 г. Однако позже его сомнения разрешились: «В назначении и посвящении брата действовал весьма влиятельно Андрей Николаевич», — писал П. А. Брянчанинов 12 января 1858 г. Не оставался Андрей Николаевич равнодушным к судьбе святителя Игнатия и в последующие годы. Это видно из письма Святителя брату от 25 марта 1862 г.: «В Синоде новый обер-прокурор Ахматов, хороший знакомый Андрея Муравьева, который писал ко мне, выражая желание, чтобы я вступил снова, по поправлении моего здоровья, в общественное служение. Я отвечал решительным отказом»1520.

Сохранившиеся письма святителя Игнатия Н. Н. Муравьеву-Карскому охватывают двадцатилетний период. По содержанию они очень различны. Так, письма № 1 и № 11 написаны в те моменты жизни Святителя, когда по личным и внешним причинам особенно обострялось его постоянное желание отказаться от церковно-общественного поприща и уединиться за монастырскими стенами. Письмо от 6 октября 1847 г. отправлено из Бабаевского Николаевского монастыря Костромской епархии, где святитель Игнатий находился в 11-месячном отпуске, полученном им вместо увольнения, о котором он просил. А письмо от 12 июня 1856 г. отправлено из Оптиной Пустыни, куда он предпринял путешествие «с целью устроить там желанное пребывание на безмолвии». Сообщая в этих письмах об обстоятельствах своей жизни, святитель Игнатий основное внимание уделял, однако, своему корреспонденту. Их содержание становится понятным, если учесть, что время написания писем совпадало с нелегкими периодами жизни Н. Н. Муравьева: в 1837–1848 гг. он находился в вынужденной отставке, а в 1856 г. ему пришлось пережить, как и большинству русских людей, тяжелое разочарование в связи с Парижским соглашением, завершившим Крымскую войну. Касаясь в первом письме причин «переменчивости земного счастия», святитель Игнатий склонял Николая Николаевича к занятиям духовным, к «определительному воспитанию своего духа», которое «дает человеку характер постоянный, соответствующий вечности, …пред которою земные дела принимают свои правильные размеры». Во втором письме он убеждал его не поддаваться сомнениям и не оставлять своего поприща, не уступать его внутренним врагам России, готовым погубить Отечество: «Подвизайтесь, но подвизайтесь единственно для Бога и добродетели, а не для истории и мнения о Вас человеков. … Вера в Бога, всегда сопровождаемая оставлением упования на себя, преодолевает все скорби и искушения, побеждает все препятствия».

Особый интерес представляют письма № 3–9, написанные в период Крымской и Кавказской войны, т. к. они впервые непосредственно раскрывают отношение святителя Игнатия к историческим событиям и их влиянию на судьбы России.