Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского

В общежитии первенствующей Иерусалимской Церкви, повествует евангелист (Деян. 4; 35), каждому давалось, в чем кто имел нужду. Не так думают о сем ревнители валаамские. Они, устраняя рассуждение, сию царицу добродетелей по единогласному признанию всех святых отцов, требуют буквальной безразборчивой общины, забыв, что в общежитии апостолов давалось каждому, в чем кто имел нужду. Сколько люди различествуют между собою крепостию телесного сложения, привычками, насажденными воспитанием, умственными способностями, столько должны различествовать и своими нуждами. О сем подробно рассуждает Василий Великий в писаниях своих и запрещает ратовать естество.

Некоторый отец называет общежитие земным раем, а добродетель — святое послушание — древом жизни, посреди сего рая насажденным, от которого питающийся инок не умрет смертию греховною. Искусство в монашеской жизни настоятеля, способность его с терпением и кротостию носить немощи ближнего составляют необходимое условие доверия к нему братии, доверие есть условие послушания, которое без доверенности превращается в лицемерие, пред глазами человекоугодливое и льстивое, за глазами ослушное и самочинное. Искреннего послушания мало заметил я в Валаамской обители.

Вторая из важных причин сего недостатка есть неправильное понятие о старцах и учениках. Никто не противоречит приведенному игуменом Варлаамом примеру управления общежитием: он указывает на Моисея, управлявшего народом израильским при помощи семидесяти старцев. Но старцы должны быть помощниками настоятелю, а не составлять каждый отдельной партии, члены которой уже не хотят знать настоятеля и больше судьи его, нежели подчиненные. Так на Валааме ученики пустынника монаха Амфилохия (в числе коих и монах Иосия) все находятся в сильном раздражении против игумена.

Третиею, равновесною по важности своей, причиною полагаю самочиние, т. е. многие из братий живут совершенно по произволу, берутся за высокие делания и впадают или в прелесть, или в пьянство, или прочие слабости. Таковы следствия неумеренного, самочинного подвига, всегда сопряженного с высоким о себе мнением и презрением всякого совета. „Обе крайности, — говорит преподобный Моисей святым Кассиану и Герману, — равно вредят: и чрезмерный пост и чрезмерное насыщение чрева. Ибо знаем неких, непобежденных чревобесием, но низверженных чрезмерным постом, и затем впавших в ту же страсть чревобесия по причине немощи, приходящей от чрезмерного поста“.

Относительно прелести были на Валааме разительные случаи: при игумене Иннокентии некоторый самочинный подвижник, многими почитаемый за великого святого, видел различные явления якобы ангелов и угодников Божиих. Однажды после такого явления взошел он на колокольню и, когда братия выходили из трапезы, вдруг подвижник бросается с колокольни и, ударившись о помост, разбивается до смерти. Ныне не заметил я прельщенных в сильной степени, один монах Пахомий, нарядчик, показался мне сомнительным. Во — первых, заметны в нем самолюбие и гордость в сильной степени, во — вторых, сказывает он, что чувствует в сердце сладость, в — третьих, следующее видение, о коем он мне сообщил, вполне есть видение прельщенного.

О. Пахомий говорит, якобы он, стоя в церкви во время молебна, видел игумена без лица, и некоторый невидимый дух подошел к нему, Пахомию, и приказал: когда будешь подходить ко кресту, то возьми оный из рук игуменских своими руками и приложись, а из рук игуменских не прикладывайся. Когда сие Пахомий исполнил, то явилось в нем столь сильное сладостное чувство, что если бы дух приказал ему тут же прибить игумена, то он откатал бы его немедленно. Это собственные слова Пахомия.

Относительно устава никаких важных перемен не сделано, если и сделано, то такие, кои уставом церковным предоставлены воле настоятеля. Например, жалуются на воскресные утрени, кои по зимам отправлялись вместо всенощных бдений. Устав предоставляет сие воле настоятеля, говорит: „аще настоятель изволит“. Ревнители столько увлеклись привязанностию к своему уставу, что с презрением говорят о пении Киевской Лавры, посему можно бы подумать, что валаамское пение нисколько не отступает от печатных обиходов и ирмологов — и напрасно! Ропщут на то, что игумен Вениамин изменил пение, т. е. приказал неотступно держаться знаменного напева по печатным церковным книгам.