Полнолуние

— Эх вы, гуппии вуалехвостые! — заголосила вдруг в тоске мадам Баттерфляй. — Опять на нерест пошли! Неужели никто крохотной беззащитной перед силами природы дафнии не может поднести стаканчик ацидофилена или хотя бы аэрина паршивого?!!

— У меня только кефир, да и тот обезжиренный, — слабо откликнулся Аполлинарий Грызюк, — а стаканчиков и вовсе нет.

— Стаканчики есть у меня, — встрепенулся поэт, — лишь бы кефира на всех хватило.

— У меня этого кефира полно! Хоть залейся!!! — мрачно сказал Аполлинарий Грызюк. — Полный дипломат. Я его всегда с собой таскаю. Я теперь без этого кефира вообще жить не могу!

— Тогда наливай, — величаво скомандовал Мефодий Угуев, извлекая из-за пазухи надкушенный колбасный батон и четыре свежепросоленные банана. Пока луна такая полная…

— Эх-х-х-х!!! — разухабисто сказал Семистопный, вытер рукавом финского костюма алые уста и с чувством мажорно икнул:

Когда завод твой на исходе,
Не время думать о приплоде!
Налей стаканчик до краев.
Чу?! Слышишь песнь возникла вроде,
То очумевший от боев,
Твой организм уже поев,
Благую песнь при всем народе
Поет без всяких… холуев!

— Талант районного масштаба! — с тихой завистью сказал Аполлинарий Грызюк.

— Циклоп! — капризно фыркнула мадам Баттерфляй. — Он на мои коленки постоянно косится и облизывается при этом… Макропод сухопутный, хоть и тропический!

— Между первой и второй, — спокойно сказал Мефодий Угуев, — да этакой параболой!

— Уже-уже, — засуетился Аполлинарий Грызюк, — наливаю!

А В ЭТО ВРЕМЯ в пампасах стояла великая сушь! Но даже если бы и можно было принести с собой, то все равно выпить было не с кем!

А здесь уютно потрескивали в костре догорающие доски старого некрашеного забора, томилась доходила и «постреливала» в золе картошка, слетались на огонек хорошие люди…

Мефодий Угуев окинул спутников спокойным внимательным взглядом и мимоходом поймав Аполлинария Грызюка за многострадальную петельку от штанов участливо спросил:

— Ты меня уважаешь, дактиль наш шизокрылый?

— Я преклоняюсь перед вашим умением зажигать, — сдавленно пробормотал Аполлинарий, — и вести за собой массы…

— А я, вообще, к мужикам не ровно дышу! — сказала мадам Баттерфляй, окидывая Мефодия Угуева специфическим взглядом.

— Конечно, — с тайной завистью прошептал Семистопный, — кому в наше бурное время нужен истинный талант, даже взращенный на сексуальной, а не только исключительно на местной почве.

Но Мефодий Угуев ничего не слышал — мысленно он был далеко — в пампасах!

— Когда на небе такая луна, — исступленно продолжала мадам Баттерфляй, — меня всегда тянет впасть в безумства. Например плюнуть на все и стать домохозяйкой!

— А я хотел стать танкистом, — застенчиво прошептал Аполлинарий Грызюк, — а потом, чуть позже, рядовым… гинекологом.

— А я стал тем, — радостно подхватил, сияющий похлестче, чем луна, Семистопный, — кем хотел — непризнанным гением! Ведь истинный талант, грея бока в лучах славы, хиреет в тепличных условиях.

— Кто был ничем тот в дальнейшей жизни только приобретает со временем, — философски подытожил Мефодий Угуев, на мгновение вернувшись из пампасов. — А кто был всем — все равно далеко не уйдет.

— Не мечите бисер перед свиньями, — глухо изрек Аполлинарий, снова утыкаясь головой в спасительный дипломат и всхлипывая при этом.

— А я люблю икру… метать, — вздохнула мадам Баттерфляй, — в принципе, конечно.

— Я тоже икру люблю! — задорно воскликнул Семистопный. — Даже кабачковую!!!

— Однако зима на подходе, — уверенно изрек Мефодий Угуев. — Готовы ли вы к отопительному сезону?

— Готовы! Готовы!!! — нестройным хором откликнулись случайные попутчики Мефодия Угуева.

— Тогда в путь! — раскатистым басом объявил Мефодий. — Уж цель близка, а время не ждет — оно уже давно и окончательно тронулось, а мы вслед за ним… Потомки нас не забудут! Вперед к светлому будущему, на месте с левой ноги, не взирая на погодные условия… АРШ!

— Кто там шагает правой? — радостно заголосил Семистопный и в его безумных глазах отразился мертвецки зеленушный свет полной луны. — Левой! Левой! Левой!

— Вам не кажется, что нас будет все время заносить, если мы будем постоянно шагать только левой? — задыхаясь крикнул Аполлинарий Грызюк, однако, четко печатая шаг, хоть и припадая на правую ногу при этом.

— Путь несет! — бесшабашно захохотала мадам Баттерфляй, подпрыгивая на марше от возбуждения.

— Средь глобальной общей дури, — не своим голосом запел Семистопный,

Пусть сильнее грянет буря!
Мы в пучине катаклизмов
Все отринем атавизмы!
И из недр пустыни дикой
Мы начнем свой путь великий!
Все нам станет по плечу!
Я от счастья хохочу!!!

— Ур-р-ра!!! — подхватила мадам Баттерфляй.